На этой неделе облака прятали солнце беспросветно с утра и до вечера, а потому почти все отпечатки из недавнего семидневного прошлого. Тем более, руки дотянулись до них только теперь, когда я отделался от описания поездки в деревню, приправив тему иллюстрациями, на разбор и оформление которых ушло много времени (в два раза больше того, что я предполагал). В целом с 16 по 22 сентября не случалось ничего нового. Хотя, пожалуй, состоявшееся от 17 числа возвращение в главный дом из летнего можно считать каким-никаким событием на фоне Ничего…
Я сидел на тяжёлой скамье в отдалённом и тенистом закоулке старого сада. Особняк сверкал декоративным покрытием тепловых коммуникаций и цветными витражами сквозь беспокойный смарагд листвы великовозрастных деревьев. Блики окон верхнего этажа иногда пробивались меж хитросплетений замысловатых веток и присоединялись к гипнотизирующей игре света и тени на печальном серебре дорожек. Я, с трудом преодолевая полуденную дрёму, пытался освободиться от своей навязчиво болезненной мысли, опасаясь того, что она задержится в голове и превратится в мучительный сон. «В конце концов, это уже случилось, — говорил я себе. — Она знает. Это требует объяснений. А я? Я опять буду виновато глотать слова. Или дрожать. Или злиться. На что? На кого? Зачем?» Я не заметил, как закрыл глаза. Неизвестно, сколько минут пролетело мимо и навечно.
Фиолетом туманы рисуют границы реальности. На размытом слезами дождей тротуаре города пропадаю потерянным псом навсегда без вести, с битой шкурой, в плену злого голода и холода.
Я по собственной воле сбежал от хозяина строгого. Мне свободой нажиться бы вдоволь, пока ещё силы есть. Мне забыть бы дорогу к дому владельца моего и остаться под небом, дышать кислородом здесь.
Просыпаюсь. Новое утро в отравленной комнате. Я напрасно бредил открыто о том, как побегу. Снова снилось звёздное небо. В кромешной темноте умираю в постели, на вымышленном снегу…
Томный вечер в душу вошёл фиолетом тумана, по-хозяйски курил, пепел сыпал на пыль паркета. Разгорелась опять моей памяти рваная рана. Я кожи поверхность, а ты — поцелуй сигареты.
Люби меня, милая. Больше никто не сможет. Так люди не любят, как любит огонь бумагу. Да, иглами роз застели для меня наше ложе. Хочешь? Я под тебя, не задумываясь, лягу…
Отравлен тобою, в космосе и вне времени. Устал в никуда плыть под кайфом корабль без пристани. Я пал на колени. Приставь свою ненависть к темени мне, нажми на курок, реши всё одним выстрелом…
