Прошлая неделя исчезла после вспышки. Я выходил в сеть, может быть, однажды, но не помню, когда, и не помню, надолго ли… Предполагаю, что мимолётно, ибо в фиолетовом тумане ни черта не видно. Темнота, физическая и духовная слабость, удушающее желание вскрыть вены и смотреть, как красное медленно собирается в вязкое озерцо между складками простыни…
Мои домашние выходки имеют неуважительные причины. Эгоизм безмерный, безнаказанность в праведном и неизвращённом виде. И только во-вторых, потеря внутреннего контроля над своими мыслями и делами… Нельзя говорить, что я ни в чём не виновен, потому как я есть марионетка собственного сломанного мозга. Зависимость — смертный грех, ибо это малодушие. Ни на минуту не перестаю думать, что я трус. Позволил себе привязаться к людям и позволил некоторым из них подойти слишком близко. Всё потому, что распустил смешные срамные детские нюни, лишь бы не оставаться в одиночестве, как положено. Теперь снова надену доспехи, которым учил отец. Посмотрю, как сверкает лезвие катаны в лучах палящего солнца этой поганой жизни — ни выбора иного, ни способа покинуть ловушку у меня нет…
Только что вытащил предыдущую неделю на свет. Пытаюсь записывать в режиме текущего времени. На часах почти 15:30. А сиюминутности мои весьма мутные. Использовать твиттер? Я его не люблю. Если записывать много, невозможно потом отследить состояния — слишком далеко вниз приходится спускаться по рваным лоскутам мыслей. Лучше, когда всё на виду в одном полотне. Сегодня почти не думается…
До 18:00 — кадры, кадры, кадры… Очередная попытка навести порядок в архивах.
Туман отравленное молоко. Запретная страница всегда открыта, несмотря ни на что. Каждый день начинается с неё и заканчивается там же. Я не хочу видеть то, что вижу. Теряю контроль. Буквы о кольцах переселяются в череп перманентно, навечно, жутко и причудливо искривляя пространство плена. Красные сны, удушье, всполохи, демонические огни, долгие фейерверки тяжёлых искр после бешеного вращения зловещего калейдоскопа замыканий, звериный вой в охриплой темноте, стремительное расчеловечивание души. Начало лютой войны.