Половина воскресного дня была растрачена на сопровождение отца в его небольшой поездке. Я не спрашивал, зачем ему это. И другие подробности меня тоже не интересовали. Разговоры такого толка не принято заводить. Едешь или нет, вот и всё, что нужно выбрать. Остальное, что называется, «не твоего ума дело»… Ю* был назначен ответственным за выгул хозяйского пса. Пёс должен был найти себе занятие на пару часов. Прогулка пляжем сошла за приемлемый план. Сказали, что людей в утренние часы до обеденного времени или не бывает совсем, или бывает ничтожно мало… Так в действительности и получилось.
11.03.19 — Пн | To be, or not to be, that is the question…
10:00 — 14:00
Говорил с отцом. Приглашение в апрельский Вашингтон насторожило меня формулировкой: «Если готов, можешь поехать со мной.» Я подумал, есть подвох. Но после уточнения «Фокусы недопустимы. Говорю один раз.» понял, подвоха нет. У него список дел на пару дней. Лёгкий блицкриг и потому вернуться получится сразу же…
В первых числах месяца по прогнозам зацветут деревья. Не знаю, хочу это видеть или нет…
Послушай, я знаю, что с каждым годом тебе становилось всё труднее. У меня так же — иду за тобой по чёрному снегу след в след. Но моё тело сильнее, а дух яростнее. Отчаяние дышит холодом, всякий раз сливаясь со мной в глубоком поцелуе. Я стыну. Тебе снились бесы, скажи?
Сад неподвижно спит в монохроме космоса.
Облик луны полыхает огнём кармина.
Я обещал не ходить к эпицентру боли, а сам
плавил слезами призрачный снег жасмина…
Выл над обломками будущего и прошлого.
Лимб — это край планеты, не ад и не рай.
И на краю мне бы криком сверкать истошно,
а я вою всё тише и тайно шепчу «Прощай…»
Туман отравленное молоко. Запретная страница всегда открыта, несмотря ни на что. Каждый день начинается с неё и заканчивается там же. Я не хочу видеть то, что вижу. Теряю контроль. Буквы о кольцах переселяются в череп перманентно, навечно, жутко и причудливо искривляя пространство плена. Красные сны, удушье, всполохи, демонические огни, долгие фейерверки тяжёлых искр после бешеного вращения зловещего калейдоскопа замыканий, звериный вой в охриплой темноте, стремительное расчеловечивание души. Начало лютой войны.
Непривычный формат обращения к тебе — письма, когда в буквах нет явной пронзительной истерики и они не следствие взрыва. Тревожно в это ввязываться. Знаешь, как только мне сказали, чтобы пытался записывать не просто так, а для кого-то, в моём тумане сразу же возникла только ты. Абсолютно безальтернативно. Хотя именно ты была в фатальном авангарде тех, кто покидал меня когда-либо, и с тебя всё началось.
Хочу быть честным, от заушения судьбы по сей день голова звенит, а я утонул могильным камнем в мутной обиде горькой и непреодолимой, сокрытой в бессильно озлобленном бессознательном. Так и не нашлось способа справиться и разрешить. Меня будто режут живьём, когда заставляют вспоминать о тебе, когда возвращают в прошлое. Всё же первое предательство, первый шрам на жизни и сразу от того, кто уж точно не должен был! Понимаешь?!… А знаешь, что предполагают? Ушла и забрала с собой моё детство. Но греховно это — тебя осуждать. Никто не должен. Вижу тех же бесов и сопротивление бесполезно, когда призовут. На собственной опалённой шкуре всегда всё доходчиво и понятно. Им не дано.
