Поговори
10:00 – 14:00
Говорил с отцом. Приглашение в апрельский Вашингтон насторожило меня формулировкой: “Если готов, можешь поехать со мной.” Я подумал, есть подвох. Но после уточнения “Фокусы недопустимы. Говорю один раз.” понял, подвоха нет. У него список дел на пару дней. Лёгкий блицкриг и потому вернуться получится сразу же…
В первых числах месяца по прогнозам зацветут деревья. Не знаю, хочу это видеть или нет…
Да, я видел… “но всё же”…
23:45. За это меня не будет в сети какое-то время. Знаю и уверен. Я нарушаю умышленно.
Не война, не революция. Жажда наказания за поражение. А теперь под плеть…
Поднялся в полдень. Лёгкий завтрак не лез в глотку. Я открыл страницы сети, призраком прошёл по знакомым адресам, утвердился в том, что мне быть неприкаянным. Очередная неделя без Н* ещё не началась, а внутри уже стихия. Поговорить бы…
Иногда замечаю, как в тумане называю всех, кого подсылают следить за расписанием и за мной, её именем… Порой даже не поправляю себя в этом и не приношу извинений тем, кому достаётся это терпеть. Делают вид, что понимают. А с вечера до ночи дают успокоиться и хорошо, что в такие часы никто не заводит буквоедство со мной, ибо я за клавиатурой рассеиваюсь как дым и остаток сил пытаюсь растратить на то, чтобы худо-бедно сконцентрироваться. Обещал стараться не нарушать течение дел до встречи с Н*…
Здравствуй, лазурная. Время идёт, а я думаю о тебе с той же концентрацией взрывоопасности, что и в первый день нашей встречи на просторах сети. Мы не говорили давно, кажется, несколько лет, но разве возможно не думать, не оживлять в воображении снова и снова минуты, когда соприкасаясь буквами личных сообщений, мы дышали ментально рядом, будто в одной цифровой постели?… Да, это слишком пошлое сравнение, но прости меня.
Моя память любит твоё первое имя, К*, особенно в сентябре, в котором золото деревьев омывается прозрачными слезами неба и падает в грязь этой реальности, под ноги безликим прохожим незнакомцам, в спешке безразличным к красоте. А у тебя осенний День Рождения, я знаю. Только не зарубилось на носу, какого числа, ибо в черепе лишь изумрудные и багряные вспышки сентябрьской тоски – единственная уловимая ассоциация. Я как всегда оторопело не решился на поздравление, не смог подойти и едва тронуть твоё плечо. Блуждал вокруг, но не позволил холодным дрожащим пальцам нарушить тишину между нами. А теперь неподвижно стою у тебя за спиной. Ты слышишь моё ледяное дыхание, К*?… Надеюсь, нет… В прохладе молчания оно существует и боится тепла. А у безмолвия тоже есть цвет, вкус и градусы по шкале Цельсия, представляешь?… Этого я тебе никогда не говорил. И, наверное, уже никогда не скажу… Я видел, что сокрыто в твоём безмолвии. Пусть всё остаётся так. Я хотел твою лазурь, но не тебя… Жестоко и невозвратно наказал сам себя за это…