Первая неделя в сети, после очередного восстановления. Я склеен, неразговорчив, рёбра не выламываю, не стремлюсь покинуть территорию тумана и где-то там, в эпицентре сырых тёмных наваждений, удавиться. Ем бруснику без счёта. Скулы сводит от звонкого цвета ягод, а кислота сливается с горечью так, что вполне сносно глотается и то, и другое…
Что ж… Приказано дышать. Дышу шёпотом. Особенно сложно по утрам. Знаешь, что они сделали, пока меня не было? Вырубили садовый жасмин… Весь, понимаешь?… Абсолютно весь.
Одним днём в августе я попал в Гатчину. МВ* предупредила заранее, если я хотел в поля, так и мог бы присоединиться к поездке. “Полностью под мою ответственность.” Так сказала МВ* всем, кому надо, и я никак не мог её подвести, потому что неприемлемо…
Фиолетом туманы рисуют границы реальности. На размытом слезами дождей тротуаре города пропадаю потерянным псом навсегда без вести, с битой шкурой, в плену злого голода и холода.
Я по собственной воле сбежал от хозяина строгого. Мне свободой нажиться бы вдоволь, пока ещё силы есть. Мне забыть бы дорогу к дому владельца моего и остаться под небом, дышать кислородом здесь.
Просыпаюсь. Новое утро в отравленной комнате. Я напрасно бредил открыто о том, как побегу. Снова снилось звёздное небо. В кромешной темноте умираю в постели, на вымышленном снегу…
Утро среды 19. Всё по расписанию. Ничего нового. Круговорот ординарных дней. Меня это чаще устраивает, чем огорчает… Унылые посиделки за завтраком. Отца не было. МВ* и Н* коротко обсудили обеденное меню. Меня тоже спросили о предпочтениях. Вразумительного ответа не дал. В черепе оставалась лёгкая муть, послушно принятая внутрь сразу после пробуждения. Изначально (и некоторое время) мыслей совсем нет. Всегда так. Какие вопросы могут адекватно обрабатываться в дымном тумане? Не тянул пищу мимо рта и то успех…
Знаешь, о чём он говорил со мной в понедельник? О том, чем я занят в сети. И не просто абстрактно, чем я занят, когда имею возможность выходить, а конкретно, узко, прицельно. Отфильтрованные теги. Я пришёл к нему, как было сказано накануне, и не знал, что меня ждёт. Нерешительно стоял за дверью, напрасно пытаясь унять дрожание. Может быть, ожидание хуже всего, хуже самой казни…
