19.02.2018 — 25.02.2018
19.02.18 — Пн
— Сколько можно притворяться, что ты забыла? Разве я не просил называть меня только по имени без всякого отчества и не говорить мне «Вы»?
— Извините, %%% %%%%%%%%%%…
— Господи_боже_ты_мой!!! !
— Сколько можно притворяться, что ты забыла? Разве я не просил называть меня только по имени без всякого отчества и не говорить мне «Вы»?
— Извините, %%% %%%%%%%%%%…
— Господи_боже_ты_мой!!! !
Фиолетом туманы рисуют границы реальности.
На размытом слезами дождей тротуаре города
пропадаю потерянным псом навсегда без вести,
с битой шкурой, в плену злого голода и холода.
Я по собственной воле сбежал от хозяина строгого.
Мне свободой нажиться бы вдоволь, пока ещё силы есть.
Мне забыть бы дорогу к дому владельца моего
и остаться под небом, дышать кислородом здесь.
Просыпаюсь. Новое утро в отравленной комнате.
Я напрасно бредил открыто о том, как побегу.
Снова снилось звёздное небо. В кромешной темноте
умираю в постели, на вымышленном снегу…
Непривычный формат обращения к тебе — письма, когда в буквах нет явной пронзительной истерики и они не следствие взрыва. Тревожно в это ввязываться. Знаешь, как только мне сказали, чтобы пытался записывать не просто так, а для кого-то, в моём тумане сразу же возникла только ты. Абсолютно безальтернативно. Хотя именно ты была в фатальном авангарде тех, кто покидал меня когда-либо, и с тебя всё началось.
Хочу быть честным, от заушения судьбы по сей день голова звенит, а я утонул могильным камнем в мутной обиде горькой и непреодолимой, сокрытой в бессильно озлобленном бессознательном. Так и не нашлось способа справиться и разрешить. Меня будто режут живьём, когда заставляют вспоминать о тебе, когда возвращают в прошлое. Всё же первое предательство, первый шрам на жизни и сразу от того, кто уж точно не должен был! Понимаешь?!… А знаешь, что предполагают? Ушла и забрала с собой моё детство. Но греховно это — тебя осуждать. Никто не должен. Вижу тех же бесов и сопротивление бесполезно, когда призовут. На собственной опалённой шкуре всегда всё доходчиво и понятно. Им не дано.
А золотой Хотэй смеётся.
— Что у тебя в мешке, Хотэй?
— Там у меня весь мир.
«Ты необычный.
Обычно когда говоришь с человеком становится легче. А ты как будто что-то вытягиваешь. Как черная дыра. В какой-то момент стало любопытно, так бывает всегда или сегодня какой-то особенный день.» (с)
Никогда больше мы не говорили и я думаю, это правильно…
Сейчас ежедневно смотрю на старые стопкадры, записываю файлы, перетаскиваю их с места на место, как и предполагалось. Так проходит время между сном во сне и сном наяву… По вечерам делается невыносимо тяжело, я скатываюсь в полное уныние и слабею, не хватает сил крепиться и сдерживать беспощадный натиск дурных чёрных мыслей. Отравленный туман пустоты спускается холодом ниоткуда и я испытываю давление морока внутри и снаружи. Передозировка темнотой незамедлительно даёт о себе знать, разум физического тела мутится, остаётся только тот единственный проблеск, что видит буквы и ходит по ним безошибочно даже впотьмах… Н* часто и с совершенно искренним неподдельным интересом спрашивает меня, как я могу собирать небезумные фразы из букв, когда не реагирую по-человечески на всё, что не в плоскости экрана… Если бы я только мог объяснить это хотя бы себе для начала… Вот и каждое её новое удивление такого рода поселяется навсегда в стране вопросов без ответов…