Туман отравленное молоко. Запретная страница всегда открыта, несмотря ни на что. Каждый день начинается с неё и заканчивается там же. Я не хочу видеть то, что вижу. Теряю контроль. Буквы о кольцах переселяются в череп перманентно, навечно, жутко и причудливо искривляя пространство плена. Красные сны, удушье, всполохи, демонические огни, долгие фейерверки тяжёлых искр после бешеного вращения зловещего калейдоскопа замыканий, звериный вой в охриплой темноте, стремительное расчеловечивание души. Начало лютой войны.
Второй день июля. Первое июльское воскрешение. Забыл больше, чем запомнил. Запомнил то, что хотелось бы забыть или вовсе не ведать… Мне говорили: “Постарайся отметить что-то хорошее. Каждый день приносит разные ощущения. Среди них обязательно есть те самые, со знаком плюс. Нужно только обратить своё внимание именно на них.” Я снова падал, вновь воскрес из пепла и вышел на новый виток в адовых виражах. Тело разбито, рассудок ранен картечью вспышек. Мысли черны как непроглядная тьма. Не могу справиться с болью. Не могу заставить себя абстрагироваться. Не умею из полного краха извлечь какой-нибудь живодрягущий позитив. Я не вижу плюсов на этом бескрайнем кладбище надежд и желаний…
Прямо здесь эпилогом. И отдельная страница не нужна, потому что не о чем говорить…
Глубоким вечером в двадцать пятый день июня я потерял сознание. Какое-то время спустя разбито воскрес. Лежал долго в непрозрачной и душной глинистой мути, пускал слюни, слёзы и сопли, пока Н* не отравила дни чем-то совсем тяжёлым. По указке сверху не дают уйти. Я открываю глаза и снова вижу тесную клетку этой планеты вокруг. Мой ад непреклонно любит меня, как я упрямо люблю свою Луну. Наверное, точно так. Иначе не объяснить то, как он поступает со мной. И мои растения теперь молчат. Они видели, что я сделал с новыми альбомами, в которых прятался, когда стало особенно страшно и темно…
Мне себя не жаль. Не испил до дна наказание, оттого всё это ещё не конец. Вновь не конец…
Видимо, моим неделям не суждено начинаться с понедельников. И воскресные дни для меня не восходы, а наоборот. Все семидневные записки могут выйти на поверхность лишь тогда, когда я в состоянии доползти до машины. Да не просто включить экран, в отупении пуская слюни, но ещё и набрать буквы о том, что пропущено. Пропущено много. Неделя – кулебяка в мусорном ведре. Меня мутит с головы до ног, душу наматывает на ржавый вертел кто-то невидимый и могучий из темноты. Порой не выбраться из клацающего капкана. Но чаще к этому даже желания нет. Я по-прежнему не знаю ответа на главный мотивирующий вопрос: “Зачем?”…
Пятое июня. Следующий за прошедшей неделей понедельник. Я снова не смог выдержать ритм и вчерашнее воскресенье закончилось не публикацией, а заблуждениями, темнотой и бреднями в полусне. Собирался начать рисовать – не начал. Собирался говорить долго и много – почти не говорил, а к кому-то из тех, кто особенно притягивал мысли, в итоге даже за все семь дней не подошёл. Планирование полностью провалено в тартар. Ничего не получается… Тоска. Да красные сны стали являться чаще… Будь оно всё проклято. Будь проклято…
Пожалуй, громко сказано… Култе выглядит не особенно звёздно. Даже в некотором роде имеет вид весьма грустный, слегка жалобный. Н* сказала, его корни страдали. Конечно, до того как он попал в этот дом… Тут он немного пострадал весь целиком. Не от злобы, но от пересадки в другую землю… Так было нужно. И теперь он застыл, присыпанный гравием, притих, не знает, где он, что делать, как дышать… Все гости упрямо собираются на моём подоконнике и это немного напрягает…