От последней записи всё хуже и хуже.
Подумалось, военные никогда не употребляют слово «последний». Они заменяют его словом «крайний». «Это был крайний раз.» «Это был крайний день.» В разговоре по такому маленькому незамысловатому суеверию всегда можно отличить человека военного, даже если он со временем оставил службу или одет во всё штатское. И в быту, когда одно слово было бы уместнее, военный произнесёт другое. Некая примета, мантра, оберег…
А я не ловлю на блесну. Последний, значит, последний. И каждый следующий последний раз надеюсь, что так оно и будет, ибо невыносимо. Не просто как-то не по себе, недомогание, болезный морок. Именно не-вы-но-си-мо!!! И от последней записи всё хуже и хуже. Мир мажется. Я не определяю частоту приступов разлома черепа, когда трудно дышать, хочется подохнуть и тело уже лежит мёртво, но плачет. Нет ни стыда, ни мыслей о потере лица, ни страха остатки мужественности запятнать. Я лежу, примагниченный к простыням, и чувствую, как подушка делается влажной от того, что по моим вискам бесконечно и бесконтрольно текут щиплые ручейки горьковатой соли… Неприятная влага питает волосы, становится холодно и мерзко, но остановить разложение невозможно. Всё подчинено боли. Сказки о воле, о силе духа, о борьбе — лишь сказки. Боль правит. Беспринципная, безмерная, острая физическая боль.
| ►►►|