Дымка тёмного серого неба сыпет белым. Антрацит земли укрыт одеялом холода. Под ногами кипит серебристая снежная пена. По дороге в безмолвную вечность уходит молодость.
Этой зимней истории близится окончание. Моей жизни финал будет точкой, не многоточием. Даже чёрное и безлимитное молчание — это меньше дыры в моём космосе, между прочим…
Я себя как пятно ядовитых чернил вымарал. На войне с пустотой навсегда без остатка стёрт. И расстроенный врач наконец-то лишится выбора между «Вечно подопытный пьян» и «Подопытный мёртв»…
Вчера утром, от начала моего собственного времени, я по обыкновению вышел в сеть через тест, значит, ничего не предвещало. Не стал душить себя новостными лентами. И диалоги побоялся открывать сразу, чтобы немного дозреть и укрепиться, ибо не все реки букв стремятся в красивом направлении и приятны на вкус. Если не выравнивать русла искусственно, каждый поток, бурный или медленный, окажется там, где ему конец… Я всё вижу и не хочу ни вмешиваться в направления, ни ускорять бег, приближая разрыв нитей и молчание… Поэтому, вместо созерцания естественного увядания взаимодействий в диалоговых окнах, несколько часов без всякого умысла переходил по ссылкам на видеоресурсе и что-то полусмотрел в полусне от всего, что послушно глотал после еды…
Дрейфовал медузой, пока не кликнул на сюжет, рассказывающий о ребёнке… \Нет слов и руки в жесточайшем треморе. Я не стану искать это видео снова, не стану брать код, чтобы оставить здесь. Я надеюсь, больше не увижу его. Но в памяти ожог такой, что она время от времени проигрывает на экране подсознания этот воспалённый видеоряд. Меня перекручивает, режет на лоскуты острым лезвием и швыряет в угли до искр. Очень плохо.\
Здравствуй, лазурная. Время идёт, а я думаю о тебе с той же концентрацией взрывоопасности, что и в первый день нашей встречи на просторах сети. Мы не говорили давно, кажется, несколько лет, но разве возможно не думать, не оживлять в воображении снова и снова минуты, когда соприкасаясь буквами личных сообщений, мы дышали ментально рядом, будто в одной цифровой постели?… Да, это слишком пошлое сравнение, но прости меня.
Моя память любит твоё первое имя, К*, особенно в сентябре, в котором золото деревьев омывается прозрачными слезами неба и падает в грязь этой реальности, под ноги безликим прохожим незнакомцам, в спешке безразличным к красоте. А у тебя осенний День Рождения, я знаю. Только не зарубилось на носу, какого числа, ибо в черепе лишь изумрудные и багряные вспышки сентябрьской тоски — единственная уловимая ассоциация. Я как всегда оторопело не решился на поздравление, не смог подойти и едва тронуть твоё плечо. Блуждал вокруг, но не позволил холодным дрожащим пальцам нарушить тишину между нами. А теперь неподвижно стою у тебя за спиной. Ты слышишь моё ледяное дыхание, К*?… Надеюсь, нет… В прохладе молчания оно существует и боится тепла. А у безмолвия тоже есть цвет, вкус и градусы по шкале Цельсия, представляешь?… Этого я тебе никогда не говорил. И, наверное, уже никогда не скажу… Я видел, что сокрыто в твоём безмолвии. Пусть всё остаётся так. Я хотел твою лазурь, но не тебя… Жестоко и невозвратно наказал сам себя за это…
Немного странная иллюстрация для начала размышлений, но я целое утро потратил на то, чтобы построить рядом с этим полосатым мутантом книжную башню для рук и организовать хотя бы один более или менее вменяемый стопкадр в невменяемой фотосессии. Задержал всех желающих поскорее наброситься с ножом на жертву и потрапезничать на славу. Состряпали вид, что относятся «с пониманием». Наслушался фоновых рассказов о том, какой яркой может оказаться бахча внутри, и как кому-то там неизменно нравится результат регулярных покупок в одной и той же армянской лавке… По завершении моей неправедной придури, фотомодель была съедена… Надо сказать, так себе на вкус, вполне обычно. Я вовсе не ценитель…
▌Вчера мой день прошёл как тень в бессолнечное время и я не запомнил его события. Может быть, потому что событий не было. Или вечерняя боль перечеркнула всё, что я делал, одним взмахом молота и холодным ударом по запястьям. Ломка стала невыносимой, когда я ложился.
Моё тело снова дома и открыло глаза. Последствие отсутствия — новые стены спальни взамен тех, что пострадали от слепого вандализма в затмении месяц назад. Я здесь уже несколько дней, но изменения заметил только сегодня. Даже вчерашнее время, когда был в сознании, прошло, кажется, совершенно впустую. Не знаю, что внутри. Перед тем, чтобы встать, каждый раз сижу в отупении монолитом много минут. Череп забетонирован наглухо. Возвращают в домашнюю постель, а мне думается, что я наполнен новыми глубинными знаниями, которые проникли в меня сами по себе, никто не видел. Дышу иными ощущениями. Словно я не я, а кожа и кости лишь саркофаг для ментальности, что уже давно вне календарей и пространств…
Всё прошлое солоно и теперь кристалл. За спиной будто все разговоры мертвы и я сам тоже мёртв. Будущего нет, а настоящее не чувствую. Оно призрачно и полупрозрачно. Неподвижно в нём запаян, как самый неудачливый богомол в сердцевине янтаря. Может быть, это злые игры опьянения, или я всё же прав. Новые лекарства мне не нужны…