Сейчас отец сделал мне официальное объявление. В январе Н* не будет работать как всегда. По субботам и воскресеньям на её место призвана другая \или другие, разные, как получится этот опыт\… \Чтто?! ЧТО???!\ Я принимаю… Недаром среди воспитательных разговоров на сеансах с Господином П* обязательно всплывала тема послаблений для Н*. Я не настолько дурак, чтобы не понимать, не ждать, что рано или поздно должна произойти такая беда… Меня долго запекали и закаляли. Вероятно, я выдержу, потому что несколько лет во мне предупреждали синдром резкой отмены рядомнахождения Н*, готовили и к этому краху, как к прочим… Я должен принять достойно… ПРИНЯТЬ ДОСТОЙНО. Так легко сказать… Но в действительности не знаю, что делать… не знаю, что со мной будет… . или знаю… Поэтому мне очень страшно… Мне очень страшно. Очень. Страшно.
При всём моём скептическом отношении к мемам, это, чёрт возьми, тот самый «неловкий момент», когда дополнительный менеджер вашей компании и любимый модератор — патронажная сестра\сиделка ПНД. WTF??? Хороша команда.. .
На самом деле я просто ревную её по любому поводу и совершенно пагубно бесконтрольно. За всю мою жизнь ни единого человека я не видел подле себя вкупе так долго, так часто и так близко… Задуматься только \!\ только лишь осознать! Даже в самые мрачные мои времена \особенно\, когда я исключён из круговорота этой планеты, рядом с моим телом нет непосторонних \или вовсе нет никого\, кроме неё. Я понимаю, что привязан много раз по-разному. Господин П* заботится о том, чтобы я не распускал свои покалеченные архетипичные семейственные чувства на тех, на кого не должен. Мы регулярно беседуем на эту тему для профилактики моих инстинктивных влечений. Но мне тяжело…
Пока записывал, успел и позлиться и взгляд затуманить морем…
Голова болит…
Пятнадцатый день июня ждал и с утра приехала Полли. Я тут же сошёл с ума и несколько часов кряду вёл себя как голодный благодарный пёс, перехвативший котлету, которая спасла мою жизнь. Вился вокруг Подарка, исполнял брачные танцы, её руки лизал в экстазе. О чём-то говорили. Они с Н* сидели за столом и смеялись. Я не понимал причин. Пожирал эту Мечту и не мог дождаться момента, когда потащу её в укромный угол, чтобы рассмотреть ближе… Мечта всё знала. Дразнила меня касаниями, не давала сосредоточиться ни на чём. Ей нравится, когда я плохо включаюсь в светские беседы, потому что не могу сопротивляться своей дикости, которую стимулируют так бесстыдно… Свечи пирога задувать не пришлось. Н* осталась одна за своим коньяком и улыбалась. Я только помню, что во рту у неё была какая-то «черешня», равная губам по цвету, когда я просил не ходить за нами, когда двинулся наверх с белокурой добычей в руках, предвкушая…
Это не было сном или галлюцинацией. Я любил падшего ангела демонически. А все страхи о том, что меня затравили до бессилия, сами боялись меня во время бунта. Спасибо, Лунная! Я тобой жив. Так и будет, пока ты возвращаешься…
Вчера я опять понял, что нет у меня никакой воли и даже в успокоительном дурмане я становлюсь жертвой собственной дурноты…
За несколько дней они распоясались, как с цепи сорвались, и с трёх сторон сыпят лазурью, некоторые безбожно. А я не могу глаза закрыть. Теперь меня тянет увидеть всё это снова и снова, касаться символов и тела. Невыносимо. Я болезненно жду свежести и болезненно реагирую на её появление. А потом иду в прошлое и повторяю ощущения там. Замечаю, что любые настроения перекрываются порцией наивкуснейшей возбуждающей лазурной россыпи. Ничего не изменилось. И тот же ужас, в который я прихожу при мысли, что потеряю мораль и стану тянуть цвет силой, которой располагаю… Вот теперь и осёкся. Да, не посметь бы. Иначе, это последнее будет, когда слечу в тартар. Я хочу справиться и не утонуть в них так, чтобы невозможно было вернуться. Я не могу повторить запретное. НЕ МОГУ. Это табу отрезвляет. Память. Не позволь мне сорваться, Память. Убереги от меня всех, включая меня самого. Прошу…
Такая проблема: отчаянно желаю без остановки. Я запутался и это очень плохо. Равноценно жажду продолжения и равноценно испытываю панический страх. Пусть первое прячется за вторым и никогда не выйдет из-под худого бедного контроля. Пожалуйста…
Ты войди в меня, Нора,
ядом в вен моих раны.
Я же в рабство скоро —
мне нельзя быть ярым,
ни кричать, ни плакать,
ни крушить обитель…
Придуши перед плахой,
мой стальной Хранитель…
Научи меня, Нора,
доверять и верить,
что больные уколы —
это райские двери…
и химических рек вода святая —
в моей жизни не точка… а запятая…