Как только во мне просыпается наглость думать, что на моём истрёпанном духе испытали теперь уже без исключения все виды морального насилия, я получаю новый урок, яро являющий почём фунт лиха… Будто не существует предела прочности.
Зная о состоянии, в которое я впадаю помимо собственной воли накануне дня моего рождения, отец выбрал именно это время, чтобы довести до моего сведения историю чудовищного, невероятного, инфернального по уровню цинизма и безумия подлога… В его хладнокровном повествовании мы вернулись в годы моей невинности, когда произошёл ИХ сговор… Я не верю.
— Что мне делать?… Во мне пустота…
— Ты записываешь события в дневник?
— Нет событий…
— Пиши, как провёл день. Обычный быт, мысли.
— Не могу сосредоточиться… Мысли-кисель. Не хочу их…
— Ты говорил, смотришь, что фотографировал когда-то. Какие чувства?
— Никаких… Думаю, плохо. А переснять всё, так руки дрожат… Как жизнь переснять?…
Меня потрошили за то, что творилось со мной в самые чёрные дни с начала года. Я не хочу думать об этом. Или не могу… Внутри пустота. Я, кажется, совсем ничего не чувствую теперь, не разумею, совершенно не мыслю, не желаю ничего вовсе. Но порой почему-то неслышно безмолвно плачу… Без криков, без слов, без провокаций, словно украдкой, будто бы так, чтобы и сам я не заметил, как соль по лицу горчит.
— Н*, я прошу тебя взять выходной, отпуск, устрой себе каникулы… Ты же устала, правда? И хочешь отдохнуть. Я тебя замучил и надоел тебе. Ты хочешь провести время с В*. Ты хочешь. Я знаю. Возьми выходной. Хотя бы один. Н*, милая, сделай это для меня. Помоги мне. Умоляю… .
Это превращается в ритуал. Когда могу оказаться в сети, пролистываю безумное количество пёстрых виртуальных страниц одного ресурса. Всё в поисках съестного. Хотя нет, не ищу символы, совсем нет. Скорее механически просеиваю горький оранжевый песок букв в пустыне слов. Или воду ношу в решете. Из моря в то же море. Где ваши жемчуга, волны? Где ваши сказочные рыбы, сверкающие искрами перламутровой чешуи? Я вижу разных персонажей. Все они в процессе взросления, как насекомые, превращающиеся в имаго из нимф. Они мутируют, пытаются нащупать себя в этой суетной жизни. Одни неловкие, другие уже любуются своими крылышками, ещё не знающими ни полётов, ни солнца, ни хищников ночи. Блёстки полупрозрачных панцирей затвердеют. Краски крыльев окрепнут. Взмах! Взмах! Прощайте…