Nobody loves no one… (c)
Chris Isaak — Wicked Game
Перепачкала рассветы эта грусть.
Унизительную соль из серых глаз
подсознание моё оставит пусть
как воспоминание о нас…
Мы с тобой история любви…
Chris Isaak — Wicked Game
Перепачкала рассветы эта грусть.
Унизительную соль из серых глаз
подсознание моё оставит пусть
как воспоминание о нас…
Мы с тобой история любви…
MY FIRST STORY — Second Limit
Орать, предупреждая заранее, рвать горе.
Зачем? Как знать. Чтоб не начать умирать вскоре?
Метаться в клетке раненым и шальным зверем
отчаянно не хочу, но тишине я совсем не верю.
Бросай в меня лучи карамельного солнца, буквы
твои ласкать языком обезумившим вечно буду.
Ты не приручай меня. Опасней не встретишь дури,
если пойму, что ты источник моей лазури…
Queen — I’m Going Slightly Mad
Они настаивают на том, что я сошёл с ума.
А я настаиваю на чёрной белене и горьком вереске.
Они одинаковые по кругу с ночи до утра.
А я ровно дышу в их театре абсурдного гротеска.
Всё это благотворительностью веет наверняка:
есть повод почесать языки, когда языки чешутся.
Да только я привык к таким ядовитым печатям и ярлыкам,
что от чесотки сброда пошляков уже не вешается…
Cinemaglam 「LOVEコレクション」
Мы мечтали с тобой и в ментальные дальние дали,
вспышками огней пылая, искрами мерцали, улетали…
но хрустальной любови хрупкой осколками всё же стали
и смешением ядов сочных след очень точно оставили
на страстью измятых простынях застывшей пластики космоса.
На странных, без изъяна фатально пронизанных болью возгласах
мы наши души хриплые на веки вечные отпечатали,
стеклянные рези сжимая опасно и пренебрегая перчатками…
Карминовые блики кожу голых рук распоротых плавили,
а мы глаза открыли, в мути чернильных всполохов ночью плавали…
Я люблю тебя, как любят наркоманы карнавалы кокаиновые…
Я хочу тебя, потому что без воды не живут золотые карпы кои…
Ты моё Божество, твои уста ненасытно-хищные рубиновые
я не устану питать своей электрической кипящей безумной кровью…
Так и знай…
Hwan Hee — Without Knowing
Я бы хотел говорить много…
и чтобы не клеймили ярлыком убогого, удушающей петлёй ломая шею…
Я бы хотел говорить много…
и чтобы люди меня понимали, не были гиенами клыкастыми, и сами
не заставляли бы моё горло слезами собственной злости давиться,
электрическими всполохами искриться и биться в агонии пошлой
при каждом настоящем, будущем и прошлом касании нарочно неосторожном…
Неможно уже терпеть всё это! Невозможно сложно, когда так близко
улыбочками бочки наполнили,
обилием гнили, а не ванилью, облили с головы до ног моё больное сердце…
И тяжеленными мешками смешков хлестали по рваным бокам рьяно…
Не пожалели иронии жгучей, легко воспламеняющейся,
и всё без остатка для пляски на останках моих приготовили… Только дай повод…
Покруче старались… Посмешнее… Эй! Погромче фейерверки!… Пли!
Снисходительностью всеобщей быть униженным больно…
Я не желаю красивых изнасилований души! БОЛЬНО! Слышишь?!…