Зомби
… . Зачем? . .
… . Зачем? . .
Когда ты в комнате вместе со всеми, а присутствующие обсуждают твоё состояние и будущее так, будто тебя нет рядом. Эту традицию ничем не выжечь. А нужно ли?…
Отец согласился с тем, что я неопределённо долго должен жить в клетке, пока не справлюсь с собой, пока не верну долю контроля \Какого контроля? Трагикомедия положений.\. Продолжительно смотреть паточные сны, тянущиеся из начала Вселенной за оплавленный горизонт. Отвечать на вопросы зверей в белом и демонстрировать бледную кожу, покрытую ненавистью палачей и предателей. Укусы тонких стальных хоботков. Навсегда следы пыток на запястьях — есть отражение удушливых души фиксаторов. Крик равен боли. Боль равна смерти. Смерть равна вечности в аду. И я должен довольствоваться участью. В конце концов, я хотел и хочу умереть. Чем не выход? Чем не решение? Круглосуточно под кайфом. Пепел памяти. Ни прошлого, ни настоящего, ничего… Монолит безлунный. Мой чёрный монолит.
Все дела завершены, хотя я ни с кем не прощался, ни у кого не просил прощения. Возомнил о себе слишком, собираясь прощаться с каждым… За всё отпущенное мне время не дошёл до того, чтобы сделать копии собственных букв. Чем я был занят? Падал и рыдал между падениями. Сердце сломал. Слабовольный аморальный урод и калека. Через неделю они смогут достать попрятанные столовые приборы из металлов и будут сервировать стол как нормальные люди…
Добейте. Череп в осколки о скалы. Оскалившись нападайте.
Я устал от глухих ударов по рваным бокам, по хребту почти сломанному.
Из чёрной головы изъять надо всё неправильное. Смелее цельтесь.
По цельсию градусы скачут выше. Удачи вам в вашем деле.
Всё лучше, чем новые раны на огненном теле небесного пса. Догорающий тлен.
Помогите мне стать нормальным, уверенным в завтрашнем дне мертвецом…
Я готов заплатить.
Дни тошно тянутся чёрной патокой. Лежал, не поднимался. Только «нужные» разговоры, только «важные» разговоры, пустые разговоры, глухие непрозрачные дни…
Ничего не хочу… .
Нет никаких перемен к светлому. В черепе лишь одно имя. Каждый день с утра и до вечера. Как только я открываю глаза после ночи, оно просыпается вместе со мной. Оно дышит во мне, оно живёт, замедляя скорость моего сердцебиения, постепенно шаг за шагом доводя всё тело до приступообразного удушья. Нужно бы «заняться чем-нибудь», отвлекаясь от этого наваждения, а я тихо схожу с ума… В глубине Имя сливается в единое целое с ничуть не забытым образом и вкусом белого порошка. Это хитросплетение не вытравлено изнутри до сих пор и набирает силу. Меня ломает, но пока не до хруста костей. Начало пытки — червоточина, одно сверло направлено точно в темя, другое — буравит кадык. Мы много говорим с Господином П*, с Н*, но мне до истерической испарины тяжело внимать, принимать, не бросаться на стены. Мне кажется, все слова не про то. Я хочу больше туманов, чтобы Безликие навсегда увели меня с собой. Страшнее то, что происходит сейчас…
Её беспокоило то, что я за время моего отсутствия мог бы имя её позабыть и не вспомнить о наших общих многочасовых диалогах. А я, вернувшись на прежнее место, нашёл её аккаунт безлюдным и пустым. Ощущение немного щемящее, как от дома, житель которого уехал навсегда совершенно в другой мир, захватив с собой все вещи, все воспоминания, оставив лишь абсолютно ненужное. В ящике личных сообщений одна фраза о том, что я был прав. Одна — о новой жизни без сетевого словоблудия.
Обычно, пропадая из виду без вести на каком-нибудь определённом ресурсе, люди не исчезают, не покидают интернет. Некоторые перекрашивают свою обстановку здесь же. Адрес меняя, как змеи меняют кожу. Некоторые уходят, чтобы обосноваться на другом ресурсе с публикой иной, той, что по внутреннему содержанию ближе.
Надеюсь, у нескромной скромницы получится действительно освободиться, по-настоящему, а не просто, сменив цифровые интерьеры и окружение, продолжить в отличном статусе.