30 и 31 декабря 2016

Вчера меня позвали на беседу. Отец, Господин П* и Н*, все подготовились к присутствию, будто сладили официальный приём. Раньше такие приглашения всегда вызывали во мне как минимум напряжение. Сегодня я сидел перед собеседниками и вдруг понял, что ощущений моих нет. Совсем нет душевных чувств, повышающих градус, только полное безразличие и тёмная пустота внутри. Слушал отстранённо. В основном молчал. А встреча была маркирована красивым заголовком «Позволь нам помочь тебе». И в чём помощь? Я должен всего лишь принять всё, что будет, безропотно и тихо. Недолго в мутной воде дома, а после в чёрной дыре космоса клиники неделями, месяцами… И так по кругу раз за разом, снова и снова. Мне кажется, главная цель этой «помощи», приучить меня к запланированному ими будущему настолько крепко, чтобы я принял его навсегда, когда придёт час…

Лунная

Много лет мои обстоятельства вели к тому, чтобы все лунные нити ослабли и порвались с треском. Разлуки длиною в вечность чередовались с мимолётными встречами. Но ничего правильного не случилось — нити и ныне целы, и словно стали прочнее. Почти год я не слышал Лунную, не видел её воочию, не прикасался к ней невиртуально, но вопреки всему думать о ней меньше не стал… Неуходящие мысли о близости, неуходящие лунные сны. Сейчас мания переродилась и вновь во что-то уродливое, израненное, недобитое. Я как бы всегда рядом, не зная, где Она в эту минуту, с кем, что делает… Я просто рядом как призрак, дух, нежить. Просто всегда рядом, за спиной. В черепе и в сердце нет надежд на общее будущее, нет идей захвата и серийных смертей. Я на дне своей больной любви, обутый в куб бетона до колен. Имя ему — Невозможность. Мне суждено быть здесь. И вот я здесь… Сам ли я пришёл к тому, что со мной делается сейчас, или меня привели, я уже не понимаю… В моё мироощущение методично опускали белый ментальный миксер и теперь я с трудом разделяю свои собственные желания с теми, которыми должен жить по чужому разумению… Тяжело… Такова реальность. Мне мною же настрого запрещено чернить, осквернять, жечь и ломать устав, врываясь в лунную лёгкость бытия. В некотором роде, это благородный и честный поступок — уйти в одиночестве. Правда? Настоящий поступок, да. Что может дать женщине такое изувеченное ничтожество как я? Со мной, кроме погибели, ничего. Хотел ли я «одарить» таким будущим мою Луну? Никогда. Проклятье, морок и боль со мной, ей — только перламутровый свет. Всё по совести…

Ещё

Должен сократить контакты до точки невозврата. Говорят, дружба — это то, над чем нужно трудиться… Чем усерднее старания, тем больше благодати… А я коротко несколько часов в году еле дышу строчками, между месяцами отсутствия. Никто не почувствует, когда всё будет кончено. Вот что справедливо и правильно… От новых знакомых я намеренно бежал, чтобы не отравиться ими и не отравить собой, не наделать новых бед. Лишь те, кого знаю много лет, вплавлены в моё сердце, в нём и останутся. Я думаю о них. О каждом в отдельности. Кажется, все устроились, живут хорошо. Поэтому мы перестали говорить наяву диалогами… А мои монологи беззвучны и не видны. Я никому не мешаю…

Однажды мне приснилось, что все мы по договорённости съехались к одному костру и смотрели друг на друга, были несколько смущены и взволнованы. И я пытался сосредоточиться, но, к ужасу, никак не различал лиц. Ведь в буквах я всегда видел по-другому, чисто, в свето-цвете, без оболочек, иначе… Вспомнилась Девочка, от букв которой я пьянел, но с оболочкой поступал подло и жестоко. Вспомнилось, как не любил её до отвращения, не видел её красивой и единой с лазурными буквами. Она была совсем чужая. И теперь почти не помню её внешность. Во мне большой изъян — я не умею соединять Буквенных с их физическими формами, понимать их идентично, воспринимать, впитывать, чувствовать. И вот на встрече я, отчаявшись, молча, как под гипнозом, разглядывал танцующие языки пламени, искры, то и дело взвивающиеся ввысь и исчезающие в непроглядной синеве ночного воздуха, как вдруг моё тело потеряло равновесие, в испарине повалилось на траву и затеяло собственный танец огня, разбрызгивая пенистый хрип, подкрашенный сиянием кровяных самоцветов. Случилось всё самое постыдное, что могло произойти, до мокрых штанов, рвоты и сумеречного помутнения, и глубже, в кошмары моей реальности. Я с диким криком проснулся в лихорадке. В то мгновение комната резко перевернулась потолком вниз предательски. А я повторил только что увиденное мною во сне, финальную часть в точности. Позже мы с Н* говорили и она поняла, отчего я метался до пробуждения, да как-то бессвязно выл. Ещё позже по странному совпадению я имел разговор о встрече. Во время диалога на меня снова нахлынули ощущения ночного инцидента, я снова посмотрел в лицо своему животному страху. Нет, мне его не преодолеть. Тем более сейчас, когда тело стало совсем непослушное и непредсказуемое. После такого унижения лучше бы никогда не приходить в себя и сразу умереть… Я не могу. НЕТ.

2016-2017

До нового года осталось несколько часов…
Меня принуждают войти в него.
Mama, jestem coraz bliżej i bliżej do ciebie…
Мама…