Этого не может быть.
Как только во мне просыпается наглость думать, что на моём истрёпанном духе испытали теперь уже без исключения все виды морального насилия, я получаю новый урок, яро являющий почём фунт лиха… Будто не существует предела прочности.
Зная о состоянии, в которое я впадаю помимо собственной воли накануне дня моего рождения, отец выбрал именно это время, чтобы довести до моего сведения историю чудовищного, невероятного, инфернального по уровню цинизма и безумия подлога… В его хладнокровном повествовании мы вернулись в годы моей невинности, когда произошёл ИХ сговор… Я не верю.
Почему он всегда подыскивал для неё нелицеприятные эпитеты? Почему она не любила ни говорить о нём, ни приближаться к его дому? Непреодолимое напряжение электромагнитного поля неизбежно искрило в воздухе раскалёнными ионами, когда они оба находились поблизости. Этот странный мир. Этот больной мир. А я единственный идиот в этом мраке. Никак не мог стать инструментом и тогда нужно было меня таким сделать поскорее… И они сделали. Решая попутно проблемы с моими сомнительными результатами тестов на сексуальное отождествление. Отеческое потреблядство высшей пробы. Только на параллельный расцвет неистребимых зверских форм девиаций никто не рассчитывал и пациент почти свихнулся…
Да, многое тогда пошло не так. Потому и затянулось, исчисляясь годами, время злого анекдота, совершённого надо мной, и завязались все змеи в мёртвый гордиев узел…
Способность манипулировать моим поведением неожиданно перешла в руки, для которых не была задумана главным Бого-м. И этой неожиданной способностью новый обладатель прав пользовался тонко и умело, пока не стало ясно, что контроль потерян, пока не стало слишком поздно — я остался рабом не во всех сферах отношений… Начало настоящих бед.
Много дней думаю обо всём. Словно не со мной. Как во сне, сюрреализм. Торжество абсурда. Беззастенчивая ложь вокруг меня для достижения целей, с которыми я не связан, а лишь инструмент, проводник, паромщик. Заговорщики с любой стороны всегда смотрели сквозь. Я кристаллический всю мою жалкую жизнь. Никому до меня нет дела, до моей боли, до моей ненависти и моих ран. Меня бросают в пыль после использования. Поэтому я вещь.
Говорю, но не понимаю до конца. И не верю. Даже без подробностей, большими мазками не складываются мысли в буквы. Я молю, послушайте, это не трагедийный сериалогерой на вашей плахе лежит распятым, не отвлечённый дух, не абстракция для извращённых экзекуций. Это же Я. Из плоти, из крови, Я. Пожалуйста, хватит… Остановитесь. Пожалуйста… хватит… .
Теперь приступы казнят иные. Без криков, без истерических психозов на подходе. Чёрная тоска не даёт дышать. Просто падаю. Всё чаще… Недавно и вовсе через день…
Я остался с тобой, отец. Слышишь? Я остался с тобой. Прости меня… .