К.Б. | Читать что либо больно. Есть рвение выдавить себе глаза. Бесконечные попытки втиснуться в рамки и стереотипы, в ключ ожидаемого поведения. Не ожидаемого от меня, а подходящего под тех К.Б., которых ждут двое. И вот мечта добиться внимания двоих. Вожделенное внимание, которое невозможно терпеть слишком долго, ибо оно предполагает ломку личных позиций, принципов и сердца. Иногда щёлкает и ломать не приходится. Пропадает желание. Это пограничное состояние. Оно доводит до ужаса, когда стынет кровь, когда в зеркале появляется неприкрыто злой нарцисс и демон. Он страшит, но сам ничего не страшится. Он ничего не боится. Я ничего не боюсь. Но я хорошо знаю, чем заканчивается такое отвердение духа. Надо бежать. Нельзя ждать переворота. За ним помешательство, адреналиновый шок и беда, через которую всё вернётся в исходную точку на лезвие катаны, либо закончится навсегда…
Когда пытаюсь быть правильным [не в общепринятом понимании, а в местном, что важно], меня почему-то выворачивает…
K.H. | Абсолютный. Ем вкусные буквы. Давлюсь пластиком. От лазурных наркотически пьянею и воспламеняюсь греховно. Полный набор извращений… Когда-то почти не общался в прямом контакте. Сейчас хочу вернуться к тому же, сделавшись молчаливым наблюдателем. Сложно давить себя — повреждается баланс. Хочу научиться не принимать нагим ядовитые вспышки, брошенные мне в глаза. Чем меньше преступивших границу моей клетки, тем меньше шрамов от «ласки» и ножей в позвоночнике меньше… Сколько не бейся в агонии, всё равно никто не поймёт. А нужно ли к людям? Одиночество усмиряется иглами и порошками на время. Этого недостаточно? Можно привыкнуть, наверное. Плохо, что к истерикам прислушиваются, пока ты ни черта не соображаешь… Вот в чём несвобода. Стыда много и много страхов.
| ►►►|