Сентябрь наполовину полон, сентябрь наполовину пуст

Блики солнца играют, по-детски смеются над грозами.
Мой сентябрь пылает кострами и красками осени.
В этом калейдоскопе сверкающих искр долго ли,
позабыв своё имя, ворваться в лазурь небесную…

Но брожу я по золоту листьев, по шёпоту, шороху,
неуклюже сбивая всю позолоту с прошлого,
что покрыло больную душу пеплом, да порохом
всех минувших осенних пожаров в моей голове…

Вялотекущий тлен…

Мои события окрашены однородной тоской. Слова сварились в кипятке мыслей ещё в начале месяца, кажется, запенились и растворились, оставив лишь стойкую испарину на лбу, да в настроении брешь, сквозь которую виден чёрный монолит октября… Я падал, но меня не волокли волоком в застенки, а воспитывали настойчиво. Моё тело до сих пор дома. В основном лежит овощем на грядке простыней, но иногда беспокойным делается и выходит раздышаться за порог до ворот и обратно. Что мне нужно за воротами, я не знаю. Приближаюсь, оглядываю затворы, иногда прикасаюсь пальцами к холоду металла, а дальше — пустота… Нет ни желаний, ни идей, зачем бы мне стоило пересекать эту неприступность, ни представления о том, что скрывается за высотой кованной заслонки. Внутри поднимается звон, заглушающий всё на свете, я охватываю себя руками, словно мне зябко, и медленно возвращаюсь в комнаты. Звуки стихают по мере удаления от замочных соединений и вскоре едко звенящая в черепе пустота превращается в монотонную непроглядную липкую и безвозвратно мёртвую тишь…

—

Господин П* приедет и вмажет…
Я бы хотел…