Говорил с Богом за ужином. Ощущал настроения.

– Как тебе удаётся?…
– Что именно?
– Не видеть людей…
– Не болтай. Правильно ставь вопрос.
– Тебе всё равно, что они живые… а не пешки твоих шахматных партий…
– Для пускания детских пузырей в этом доме тебя вполне достаточно. Ешь и молчи.
– … я решил… что мне… не нужны друзья…
– И сколько животных пострадало на этот раз?
– … Зачем ты так?!!… (
– Брось эту свою муть. Займись чем-нибудь стоящим.
– … у меня… голова начинает трескаться… сейчас развалится на дольки…
– Так иди ложись. Нора с тобой разберётся.
– … Ты меня презираешь?…
– В середине октября еду по делам в Израиль.
– … А я?…
– Лечись. Суши сопли.
– Я хочу с тобой…
– В таком виде?
– Я очень хочу с тобой…
– ?
– Мне надо!…
– В середине октября. – как будто печать на утверждении поставил, скинул на стол салфетку и вышел из столовой стальными шагами…
Да, это мой Отец… На все вопросы ответил многозначительными взглядами…

Я действительно хочу уехать. Пусть в Израиль или в село Дохломухинское… куда-нибудь… к чёрту… подальше…
Потеряюсь там среди засмотренных до дыр достопримечательностей… или просто потеряюсь…
Я обглодан и слишком замёрз…

Я обглодан и слишком замёрз…
Мне бы в небе найти покой!…
По карнизу без соли слёз
снизу вверх, на свиданье с Луной
мне бы млечной тропой бежать,
оставлять окровавленный след,
чтоб у рваной души опять
были силы встречать рассвет…