В день, когда нужно было ехать на встречу по договорённости с Господином П*, само солнце подарило нам несколько часов своего обнажённого присутствия. Утром было совсем светло и я испугался, что колючие гости моего подоконника ослепнут и сгорят. Они, наверное, ещё ни разу не видели настоящие золотые лучи…
Н* торопила меня ко времени, а я никак не мог аккуратно пристроить притенение. Было нервно и неловко. Тонкая бумага, чёрт возьми, не держится вертикально даже с перегибами! Наверное, нужны какие-то специальные полки… А вообще, это граничит с идиотизмом — так долго желать солнца, чтобы при первом же его появлении броситься в тень… Я нашёл удивительные зеркальные параллели с собственными больными инстинктами…
Знаешь, о чём он говорил со мной в понедельник? О том, чем я занят в сети. И не просто абстрактно, чем я занят, когда имею возможность выходить, а конкретно, узко, прицельно. Отфильтрованные теги. Я пришёл к нему, как было сказано накануне, и не знал, что меня ждёт. Нерешительно стоял за дверью, напрасно пытаясь унять дрожание. Может быть, ожидание хуже всего, хуже самой казни…
Вчера меня таскали на встречу с Господином П*. Это по плану и неожиданного нет. Только результаты… Оказывается, скоро снова затянут в никуда. Я не заметил, как пришло время растворяться в фиолетовом тумане. Но мне всё равно… Я так и ответил на вопрос.
— Мне всё равно. Делайте, что хотите. От меня ничего не зависит…
— Тебя это огорчает?
— Насколько суша может огорчать кости утопленника, давно обглоданные падальщиками…
— Двусмысленно?
— Очень даже однозначно…
По обратной дороге меня так укачало в авто, что водителя попросили ехать без пассажиров до самого дальнего перекрёстка, а мы с Н* шли до него пешком вдоль набережной. Тошнило, блевал на лёд, перекинувшись через гранитный борт парапета. Зависнув один раз и ненадолго, я даже в темноте вечерней иллюминации успел оценить на глаз степень промерзания воды. Если броситься вниз, ничего, кроме смеха свидетелей и штрафа за хулиганство, не выйдет. Ну, разве что ноги повторно переломать получится. Но то совершенно никчёмная будет глупость…
С чего началось, я не помню… Говорят, забился в угол ванной комнаты, заблокировал дверную защёлку какими-то подручными материалами, забаррикадировал входо-выход тем, что нашлось в спальне. Смех один, да и только… Смехо-плач… Вскрыли быстро. Я захлопнул ноутбук, кинул его в приближающихся Безликих… Взрыва не было. Только в моей голове…
Пришёл в себя всё так же дома… Молчаливые солёные дни в густом тумане. Я даже добрался до сети однажды, но мало что успел, судя по следам… Да и хотел ли? Стремился ли к проявлениям?… О чём я думал? Что ещё меня заботило, кроме прогрессирующей агрессивной, но химически затоптанной мутации? Н* то возвращалась, то пропадала снова. Я слышал её разговоры с В* и по телефону, и в гостиной. Не потерять Н* — это всё, что мне было нужно…
Вчера утром, от начала моего собственного времени, я по обыкновению вышел в сеть через тест, значит, ничего не предвещало. Не стал душить себя новостными лентами. И диалоги побоялся открывать сразу, чтобы немного дозреть и укрепиться, ибо не все реки букв стремятся в красивом направлении и приятны на вкус. Если не выравнивать русла искусственно, каждый поток, бурный или медленный, окажется там, где ему конец… Я всё вижу и не хочу ни вмешиваться в направления, ни ускорять бег, приближая разрыв нитей и молчание… Поэтому, вместо созерцания естественного увядания взаимодействий в диалоговых окнах, несколько часов без всякого умысла переходил по ссылкам на видеоресурсе и что-то полусмотрел в полусне от всего, что послушно глотал после еды…
Дрейфовал медузой, пока не кликнул на сюжет, рассказывающий о ребёнке… \Нет слов и руки в жесточайшем треморе. Я не стану искать это видео снова, не стану брать код, чтобы оставить здесь. Я надеюсь, больше не увижу его. Но в памяти ожог такой, что она время от времени проигрывает на экране подсознания этот воспалённый видеоряд. Меня перекручивает, режет на лоскуты острым лезвием и швыряет в угли до искр. Очень плохо.\