Не семь дней, а мутное начало и провал до понедельника. Сложное время. Пространство рвалось на лоскуты. Надрывалось понемногу, пока не распоролось с треском напрочь. Может быть, сам виноват в этом. Всё же не справился, когда мог бы вцепиться клыками в ускользающее сознание и не позволять бесам сбить меня с ног. Были предупреждения. Предвестники шторма приходили. А я их вычислил, но оказался слабым. Снова оказался слабым…
Утро среды 19. Всё по расписанию. Ничего нового. Круговорот ординарных дней. Меня это чаще устраивает, чем огорчает… Унылые посиделки за завтраком. Отца не было. МВ* и Н* коротко обсудили обеденное меню. Меня тоже спросили о предпочтениях. Вразумительного ответа не дал. В черепе оставалась лёгкая муть, послушно принятая внутрь сразу после пробуждения. Изначально (и некоторое время) мыслей совсем нет. Всегда так. Какие вопросы могут адекватно обрабатываться в дымном тумане? Не тянул пищу мимо рта и то успех…
Вчера меня таскали на встречу с Господином П*. Это по плану и неожиданного нет. Только результаты… Оказывается, скоро снова затянут в никуда. Я не заметил, как пришло время растворяться в фиолетовом тумане. Но мне всё равно… Я так и ответил на вопрос.
— Мне всё равно. Делайте, что хотите. От меня ничего не зависит…
— Тебя это огорчает?
— Насколько суша может огорчать кости утопленника, давно обглоданные падальщиками…
— Двусмысленно?
— Очень даже однозначно…
По обратной дороге меня так укачало в авто, что водителя попросили ехать без пассажиров до самого дальнего перекрёстка, а мы с Н* шли до него пешком вдоль набережной. Тошнило, блевал на лёд, перекинувшись через гранитный борт парапета. Зависнув один раз и ненадолго, я даже в темноте вечерней иллюминации успел оценить на глаз степень промерзания воды. Если броситься вниз, ничего, кроме смеха свидетелей и штрафа за хулиганство, не выйдет. Ну, разве что ноги повторно переломать получится. Но то совершенно никчёмная будет глупость…
После нескольких исключительно домашних, но крайне неприятных эпизодов критики в адрес моего времени за процессом создания стопкадров, да ещё после пары заключительных фраз отца о моих аквариумных упражнениях, которые он позволил себе за ужином, в догонку к тому, с чего начал в коридорах, я перестал фотографировать что бы то ни было. Совсем не мог. Внутри всё оборвалось и руки отнимались, замирая, если в голове проносилась вдруг шальная мысль о том, что можно было бы оставить в памяти настоящей картинкой то или иное явление…
Мы говорили о случившемся с Господином П*. Он спросил, насколько меня беспокоит факт заблокированной возможности перейти от мысли к делу, не нахожу ли я сходство между периодической блокировкой возможности записывать себя не только в рифмах, но и просто так. Некоторая похожесть явлений определённо есть. И в самом итоге методы снятия этих заклятий оказались аналогичными. Хотя для семейной терапии мы явно не та семья. Но иногда отец снисходит до рекомендаций Господина П* и начинает мне лгать, не пытаясь придать своим «лечебным» разговорам ни грамма естественности и правдоподобия. Потом намного больнее и противнее осознавать, насколько я жалок и зависим, так легко заглатываю фарсы…