А я своей неистовой покорностью
в руке твоей согласен тлеть и сыпаться!
Серебряными пепельными хлопьями
накрою я хрусталь твоей души!…
Мы неразлучны! Что предупреждения,
которые минздравом обозначены,
что убивает частое курение,
курение меня как есть, без фильтров?…
Мне лучшими и томными растворами
разбавить нужно реки через сталь!…
Ведь ты единственная, на расправу скорая,
да, ты единственная, белокуро-лунная,
чёрт, ты единственная, падшая настолько,
что я хочу попасть в твои уста!!!…
Вчерашнее рождение началось вполне традиционным образом. Меня трясло и ломало ровно с того момента, как я открыл глаза после ночи. Да, собственно, ещё четырнадцатого дня я ощущал предвестников «праздничного» нервного непослушания мозга и тела. Отвлекался на копипаст тем вечером, никакого удовлетворения это не принесло, тише в голове не стало ни на какой-нибудь жалкий децибел… Всё тщетно. Вчера я даже терял ориентацию в пространстве комнаты. На несколько секунд (минут?). Сказать иначе, я запросто потерялся в собственной спальне, вдруг предельно откровенно не узнал её стены и наполнение и чувствовал по этому поводу ужасающе яркую растерянность. Невесомость. Отвратительное давление.
Отец подарил мне оплату всех нажитых в Москве долгов, размеры которых он принял, многозначительно расплющив меня своим каменным взором, без слов, что лучше не пытаться переводить на человеческий язык…
Были звонки, на которые я оказался в состоянии отвечать только ближе к вечеру, ибо до того плавал в молоке волшебных коктейлей, влитых в вены в процессе подобия вялого протестующего зародыша скандала. С ним случился выкидыш. Я лежал тихо до самого заката страстей и солнца…
Начиная как будто бы с самого 9 мая и по сей день с утра до ночи из соседнего палисадника доносятся крики гуляний, песен и плясок. Из наблюдения за вакханалией вытекает вполне логически внятный вопрос «Сколько можно?!» ( Казалось бы, не за стенкой так глотки дерут и даже не во дворе. В своём дворе шумят, не в нашем! А от нас до соседей вполне приличное расстояние по дорожкам, через ряды вишен-яблонь и прочих насаждений на грядках. Чёрт! Честно признаться, я до сих пор совсем не могу разгадать смысл моего почти насильственного переселения из отчего дома в такой же дом, только с той разницей, что зовётся он здесь Дача… Хххххххххх-х… . Я зол. (
Вчера день не задался. Я выходил к деревьям и не успел влезть в жасмин, как эти гадостные мракобесы за забором опять взялись за своё. Кроме того, они когда-то успели соблазнить Н, которая засобиралась к ним присоединиться, пытаясь и меня туда затащить частью своего плана на отдых. В момент серьёзного сцепления моих рогов с плинтусом обескуражило заявление: «Тут скучно, а там все парами. Пошли со мной. Пока девки будут тебя хотеть, я присмотрю себе мужика для шашлыка.» (с) !!! Это нормально?… Я бы ещё понял, если бы «Все парами, а мы вроде как тоже вдвоём.», но чтобы так \!\… Я отказался наотрез. Мне было противно. А Н, прикрывшись свободным временем, всё же улизнула к врагам петь, пить и заводить любителей мяса, или разводить любителей, что тоже могло быть без усилий при желании с её стороны… Я остался дома, но соседи время от времени подсылали отчаянных добровольцев, которые силились выманить меня к мангалам… не без подачи Н, я уверен… Да только мне было не до того… Я пытался дозвониться до Луны, а она, поговорив со мной несколько минут, после только сбрасывала мой номер в ад, не давая шансов узнать о причинах такого категорического байкотирования моих попыток приблизиться…
Двигались по одной из главных улиц. Авто жалось к поребрику, замедляя скорость, упрямо и верно влипая в то, что называется «пробка». Отец сидел рядом, слева_ и говорил по телефону, обсуждая какие-то извечные дела. Я скучал и пытался разглядывать прохожих, которые перемещались куда быстрее нашего колёсоватого чёрного монстра, тащившего нас в своём кожаном пузе. Где-то впереди шалил светофор и снова запретил металлическому каравану проявлять инициативу. Людская река ускоряла тротуарный бег. Мы наоборот, вскоре совсем замерли. Водитель был сосредоточен, Отец продолжал разговоры, а я лежал на дне своих мыслей…
Внезапно… Вспышка… Сквозь размытые шлейфы серости пятен в движении — одна неподвижная фигура… Маленький антрацитовый скрюченный истуканчик… Старушка, изъеденное прошлым веком, пыльное пальто… Призрак щемящей скорби с протянутой жестяной тишиной цилиндрической формы…