Я нашёл суррогат блюдо на замену. | Буквы не так уж похожи на лазурь, но я их ем. Хожу туда и ем их, шаг за шагом приучая к себе их хозяина. И всё для того, чтобы худо-бедно тратить обеденное время. Вот же я мразь!… Ещё, надо честно признаться,_ чтобы не заглядывать внутрь собственной головы… Там сейчас неспокойно и темно. А я боюсь. Да, панически боюсь той вязкой темноты, которая дышит тяжело и зловеще скрипит белыми хищными резцами в предвкушении отменного пира. |
Всё катится к чертям собачьим… Впрочем, как всегда…
Осень. | Осень смешала все карты и перечеркнула все планы. | Я хотел уехать в столицу; Водить Полину по ресторанам, а вечерами смотреть, как она курит свои тонкие сигареты возле полуоткрытого окна; Фотографировать аппаратом памяти её хрупкие запястья, сохраняя их образы в пылающем черепе невозможно любовно и бережно. Её запястья изящны настолько, что сама Крастота может позавидовать пластичности форм и безупречному бархату кожи с запахом жасмина, белого дыма, парфюмерного коктейля и магической всепобеждающей сексуальности…
Я хотел…
Почти ушёл.
Диоптрические линзы жгли кожу термита. Смотрели безжалостно. Сладкий запах того, что капают в стекло стакана, когда сердце слепнет от боли, не давали. Резали по живому. Кровь пускали. Заставляли извиняться и каяться. [Молчать пытался.] Вены насиловали не раз. Всё прахом. И нельзя привыкнуть. Кричать бесполезно. Никто не услышит. Только хуже будет.
Простите, ЗВЕРИ. Я стану послушным. Вы опять победили…
Опять 15-й день июня… Детство.
Рваные переезды, внезапные перелёты, истерики, постоянная смена обстановки, за которой я совершенно не поспевал. Нулевая адаптация и стопроцентно чужие, живые, но холодные организмы вокруг. Круговерть, от которой мутило. Элитная младшая школа, где я [в связи с обстоятельствами на работе Отца] задержался дольше обычного… | ►►►|