По-зимнему заснежило печалью…
От ночи до светла забелен путь…
Они прокалывают душу тонкой сталью
и помогают мне искусственно уснуть…
А я гуляю рядышком с Метелью,
сверкая цветом противоположным…
Я безусловно сплю разбитым телом,
а мысленно ловлю снежинки кожей…
Нам не расстаться. Я её оплавлю,
огнём вдыхая иней кокаина,
в себя упрячу силой и оставлю —
спасение я буду ждать наивно…
Зима-метель. На вкус — вода без соли…
Мой снегопад не для земных потех…
Рванина хлопьев из кристаллов боли
безмолвно поднимается наверх…
Гул в голове еле слышен. Остались только призраки отголосков рёва аэродвигателей (и то в очень плачевном полуразрушенном состоянии, сплошные расщеплённые атомы). Кажется, я вернулся. Сейчас даже горечь на языке растворилась до неузнаваемости. Глаза отражают только то, что перед ними и ничего лишнего. Сейчас тихий вечер. А день был богат импровизациями. С утра пораньше ощутил нечто ленивое. Дальше медленно качался на волнах усыпляющего киселя и пытался самоорганизоваться. Во-первых, вместо израильских стопкадров, я нашёл и вымучивал Лувр… Клянусь. Лувр… Что на меня накатило?… Killzero, опомнись! Это бред. Займись правильным своевременным делом! \ Действительно бред… \\\
Во-вторых. Я написал несколько писем. Теперь мучительно жду ответы…
В-третьих. Шатался по сайтам. Висел на форуме. Дополнил коллекцию картинок. Попутно нашёл кое-какие надеюсь, что пригодятся материалы для М…
В-четвёртых… чат скорее жив, чем мёртв. Поговорил с w. Потом она куда-то пропала. Наверное, я всё же её утомил… (Пока писал это, она появилась снова)…
Всё очень мило…
Жаль, что скоро нужно будет выключать свет…
Вчера совершил над собой насилие — осуществил вылазку в город, не поленившись при этом периодически открывать объектив того чудовища, что было в руках. Фанатично гонял себя по улицам как всегда до упора, не зная меры, не слушая Н., хладнокровно наблюдавшую начавшийся после полудня процесс моего разложения, предусмотрительно предупреждавшую меня о последствиях тупоголового упрямства… А я идеально измотался по собственной дурной инициативе. Устал. Банально и пошло выдохся физически. К вечеру оказался совершенно невменяемым, не в себе настолько, что за ужином не мог поддержать элементарную беседу о событиях моего дня, по-идиотски путал слова, расслабившись не к месту, и заговаривался от невнимательности. Тягостно глотал поток шуток, мерзко льющийся в оба уха словно из рога псевдоюмористического изобилия за то, что я такое унылое расфокусированное чмо… ( У меня аппетита нет с момента в\ступления на эту «Землю Обетованную». Мне не везёт. Убийственно не хочется разбирать стопкадры. Начал. Бросил.
1. Я всё чаще интересуюсь, когда мы уедем отсюда. Отец отвечает размыто. Мне надоело море, такое солёное, что даже Н. в нём не тонет ни на миллиметр в глубь. Надоели наземные катакомбы улиц, вымирающие с понедельника до пятницы. Надоели бурлящие субботы. Надоело моё `состояние нестояния`, какая-то душевная импотенция, тупо ноющая в междурёберье. С каждым днём я становлюсь неинтереснее и скучнее, я физически ощущаю процесс собственного обесцвечивания. Хотел бы успокоиться, а Н. меня чем-то травит втихаря, чтобы не был ребёнком, ибо мои проблемы у них называются «капризами», не иначе… Я почти в отчаянии… (
Вчера я планировал грандиозную прогулку и фотокадры улиц…
Сегодня весь день провёл в полудрёме, испытывал волны озноба и жара переменно, тело ощущало влажную испарину и невозможную слабость. Череп изнутри точат металлические черви до сих пор. Неужели не устали?… Глаза болят. Так обидно… (
Всё началось с самого утра. Я пришёл в себя и понял, что комната размазывается анимированной картинкой маслом на стекле. Н. сделала всё, что она обычно делает в таких случаях, но эффекта никакого нет… разве что я не кувыркнулся в электричество и не облевал постельное бельё… (Наверное, это можно считать результатом?… Не знаю…)… С тех пор, как меня принял Израиль, я ни единого раза не чувствовал улучшений в собственном состоянии. Отец заметно тяготится моей проблемой, потому что я непроизвольно нарушаю плавное течение дел неожиданными выходками, дневными скандалами с посторонними людьми и бессознательными криками во сне. Уже несколько ночей громко говорю на несуществующем языке и мучаю Н. физической активностью, не просыпаясь, по её выражению, «резко гребу ручонками и пинаю кого-то левой ногой»…
Прости, Норри! Норри, милая! Я хочу остановиться!… ( Впрочем, ты всё знаешь…