В моём марте печаль…
Луны осколок нагревает сны,
а лёд сломался острыми углами.
Всё замерло в предчувствии весны
и снова рвутся нити между нами…
Луны осколок нагревает сны,
а лёд сломался острыми углами.
Всё замерло в предчувствии весны
и снова рвутся нити между нами…
Люби меня, милая. Больше никто не сможет.
Так люди не любят, как любит огонь бумагу.
Да, иглами роз застели для меня наше ложе. Хочешь?
Я под тебя, не задумываясь, лягу…
Отравлен тобою, в космосе и вне времени.
Устал в никуда плыть под кайфом корабль без пристани.
Я пал на колени. Приставь свою ненависть к темени мне,
нажми на курок, реши всё одним выстрелом…
Всё идёт слишком медленно. Мне совсем не дают собственного времени. Я сплю, потом пытаюсь вернуться в тело и как-то оживиться, тяжело глядя на мир стеклянными глазами сквозь глухоту и молоко, но только лишь забрезжит зарница в конце туннеля, мне тут же преподносят нужное — я снова сплю… Ковыряние в сайте растянулось на дни. Всё из-за этих непреодолимых обстоятельств в виде предписаний, которые И* так прилежно выполняет, что у меня все мысли только о том, как бы успеть продвинуться в задуманном хоть на долю миллиметра дальше, а не о кознях или жалобах на отсутствие личного временного пространства… Определённо, судя по всем следам, меня не гасят настолько крепко, пока рядом Н*. Сейчас утреннее просветление. Так называемое… Голова сделана из чугуна. Кажется, если изобразить колокол и расшатать язык для звона, я умру…
Очень хочу пить. Нутро совсем сухое. Но лучше сначала запомню сам себя срочно, пока имею на то силы и достаточно соображения, чтобы уловить плывущие мимо буквы, собрать их в ряды…
Сегодня мне как-то особенно одиноко и темно… И, казалось бы, ничего не поменялось в грустной жизни моей, я подавлен, хмурый мир, заключённый в кости и плоть, заливается дождями слёз… Сегодня я снова забыл облачиться в кожу… Теперь холодно, больно и совершенно от всего очень нервно. Искры за любыми прикосновениями… Прячусь на своей территории и никому не причиняю зла… Я надеюсь, что никому не причиняю зла, ибо, если я здесь, под контролем, значит, меня нет бесконтрольного где-то, где я мог бы источать опасность…
Вероятно, большую часть времени я так же нелеп, как вампир-вегетарианец или гризли-буддист… Мой отец меня презирает. Но та, кого я хочу видеть своей женщиной, боится и ненавидит меня… Вот ещё странно перевёрнутые отношения!… Она единственная, кому я лгу. Нет, это не «умалчиваю\скрываю\не договариваю», а именно лгу, по-настоящему, отдавая себе отчёт, нарочно, обдумывая ходы. Мне самому от себя делается страшно, когда я понимаю, что рядом с ней обращаюсь в такой неистовый морок, который готов к поглощению миров, не меньше… Пока тело не начинает предавать, рядом с ней я в злобном опьянении, исполнен мощи и равен космосу… Чтобы получить новую дозу всех непередаваемых ощущений, я готов включаться в генетически встроенном режиме в полную силу, не подавляя ни микрона рождённого хищником… Только с ней у меня открываются все самые тёмные и порочные чакры. Я готов на всё…
Не отпускает тяжкое смятение. Мне неприятно и стыдно за слабости прорыв. Я опустошённый, истлевший, забитый. После истерики всегда намного хуже, чем до неё, так кажется… После бури должен наступать штиль и лёгкий бриз, но не тут-то было… Наверное, вчера навалилось много переживаний и воспоминаний… Наверное, катализатором это прибавилось к нервному бойкотированию Н*, что меня угнетало непрерывно, давление длиною в несколько недель… Сейчас не легче. Болит голова, я зол, меня накрыла чёрная печаль, мысли то и дело исчезают все сразу, образуя в черепе зияющие прострелы, вплоть до полной пустоты… Ничего вразумительного, только клетка грудины наполнена камнями так плотно, что раздавило в фарш колотившуюся в утреннем припадке птицу сердца…