Мы мечтали с тобой и в ментальные дальние дали,
вспышками огней пылая, искрами мерцали, улетали…
но хрустальной любови хрупкой осколками всё же стали
и смешением ядов сочных след очень точно оставили
на страстью измятых простынях застывшей пластики космоса.
На странных, без изъяна фатально пронизанных болью возгласах
мы наши души хриплые на веки вечные отпечатали,
стеклянные рези сжимая опасно и пренебрегая перчатками…
Карминовые блики кожу голых рук распоротых плавили,
а мы глаза открыли, в мути чернильных всполохов ночью плавали…
Я люблю тебя, как любят наркоманы карнавалы кокаиновые…
Я хочу тебя, потому что без воды не живут золотые карпы кои…
Ты моё Божество, твои уста ненасытно-хищные рубиновые
я не устану питать своей электрической кипящей безумной кровью…
Так и знай…
В кармане пуховика очень удобно хранить руки. Я окончательно понял это вчера, когда ждал Н, вышел на улицу, слонялся вокруг транспорта, пинал бордюры слабо и аккуратно, думал… Н\теперь имена лучше без точек упоминать\ приехала со мной к Господину П подтвердить, что моё тело не воспринимает новый препарат, блюёт, уходит в блюр, бредит, впадает в краткосрочные, но множественные абсансы, а по ночам ведёт себя ещё хуже… Все планировали, что я выпаду в general knockout, возможно. Но я ожидания не оправдал. Мутился рассудком, но упорно лез по размытым скользким стенкам ямы из грязи, цеплялся за хвостики кореньев, тонких и нещадно рвущихся, торчащих из месева земли, стёр ладони в кровь, но ближе к небу хотя бы на несколько санциметров стал… Новую отраву отменили, заменив на поле игрока… Только бы не спать слюнявой падалью. Только бы без боли и шевелиться чуть дольше… Пожалуйста…
Открой любую энциклопедию толкований и рядом со словом «алчность» увидишь её портрет. Но я рад, что ей это свойственно, что она порочна и порок этот, возможно, сильнее её же похоти. Это единственный механизм, который поможет удержать её подле… \если небеса не упадут\
Про Бл%дство и бесов
Я решил выбросить в сеть полное собрание этой серии моего многосерийного голозадого безумия. Нашёл диск, захлебнувшийся этим мракобесием. Но я даю себе шанс опомниться и время на то, чтобы остановиться… пока ещё не поздно…
Я бы хотел говорить много…
и чтобы не клеймили ярлыком убогого, удушающей петлёй ломая шею…
Я бы хотел говорить много…
и чтобы люди меня понимали, не были гиенами клыкастыми, и сами
не заставляли бы моё горло слезами собственной злости давиться,
электрическими всполохами искриться и биться в агонии пошлой
при каждом настоящем, будущем и прошлом касании нарочно неосторожном…
Неможно уже терпеть всё это! Невозможно сложно, когда так близко
улыбочками бочки наполнили,
обилием гнили, а не ванилью, облили с головы до ног моё больное сердце…
И тяжеленными мешками смешков хлестали по рваным бокам рьяно…
Не пожалели иронии жгучей, легко воспламеняющейся,
и всё без остатка для пляски на останках моих приготовили… Только дай повод…
Покруче старались… Посмешнее… Эй! Погромче фейерверки!… Пли!
Снисходительностью всеобщей быть униженным больно…
Я не желаю красивых изнасилований души! БОЛЬНО! Слышишь?!…
Около часа (может быть больше) тому назад:
— Н., мне кажется, я замираю…
— Привет, букет. (ненавижу это так же как ‘печенько’) Ты уже три дня замираешь.
— Что????!!! ! Какого чёрта?! Ты мне не сказала!!!…
— Зачем? Просто сиди на ж%пе ровно и не поднимай ноут, чтобы не грохнуть. Не дёргайся. Всё будет нормально. Нервные клетки не восстанавливаются.
— !!!! ! ххх… . (далее что-то вроде буэээээкха)