Поднялся в полдень. Лёгкий завтрак не лез в глотку. Я открыл страницы сети, призраком прошёл по знакомым адресам, утвердился в том, что мне быть неприкаянным. Очередная неделя без Н* ещё не началась, а внутри уже стихия. Поговорить бы…
Иногда замечаю, как в тумане называю всех, кого подсылают следить за расписанием и за мной, её именем… Порой даже не поправляю себя в этом и не приношу извинений тем, кому достаётся это терпеть. Делают вид, что понимают. А с вечера до ночи дают успокоиться и хорошо, что в такие часы никто не заводит буквоедство со мной, ибо я за клавиатурой рассеиваюсь как дым и остаток сил пытаюсь растратить на то, чтобы худо-бедно сконцентрироваться. Обещал стараться не нарушать течение дел до встречи с Н*…
Я проживал это много раз внутри, ментально рисуя вероятное приходящее, но когда всё происходит наяву, оказывается, справиться с собою и не нанести ситуации ещё больший вред, очень сложно.
Утром, просыпаясь, приподнялся на локтях и, стряхивая остатки потустороннего мира с ауры, трудно открыл глаза. Голова была каменной, а конечности онемели, будто ещё во сне, но перед самым пробуждением, физику тела успокоили чем-то тяжёлым и горьким. Во рту пересохло. Кое-как вцепившись в стакан с водой, после того как проглотил что-то, на чём настаивала встретившая меня фигура в белом, я не сразу понял, что Н* сегодня говорит не своим голосом, запах её рук совсем другой и странно пухлые запястья, а на всё иное я даже не посмотрел. Не успел… Эти чужие руки, придерживая мой до невозможности отяжелевший череп, помогли мне снова лечь и больше я ничего не помню…
Н* вернулась сегодня и мне отлично досталось за то, что вчера позволил себе хулиганство и бунт. Да, я распоясался. Под вечер замкнуло в абсансе и я заметил лишь по числам времени в диалоговом окне, что отсутствовал. Осознал и растерялся. Не каждый раз я это замечаю. Кажется, выставился дураком в беседе \пока ещё не видел историю\, размазалась соль по лицу, давлением лихорадило пальцы. Чёрт его знает, что я нагородил. Стыд, да и только. Булка вежливая и пугливая не придумала, как подступиться ко мне с расписанием. А я вёл себя как скотина за то, что она записала в журнал состояний мой вечерний продолжительный конфуз. Н* отзвонилась, реагируя на жалобу Булки, и была убедительной в разъяснениях что да как сложится, если… С ней я тоже пытался быть скотиной, но это непросто. К тому же, тело стало отключаться, склоняясь ко сну по привычке. Уговоры Булки, повышенные тона хриплого стального голоса Н* в аппарате и буквы одной рукой помню смутно. Как и почему уснул, не помню… Сегодня весь день воспитывали. Когда-нибудь они меня уничтожат…
До утра терпит голова-камень, чтобы к сроку мне открыть глаза. Рвутся молитвы алые ткани на электрические образа. Страх режет зрачки надвое, две половинки вибрируют, а боль держит меня во сне, ждёт, когда бес её выберет сразу в главные мозговожатые, в вечные руководители. А зубы до скола сжаты и тело теряет бдительность, вдруг на пол убого валится, да густо опасность пенится…
Сегодня неприятные ощущения и мысли. Сразу вот так, без прелюдий. С прошлогоднего августа у меня не было секса. Не абы какого, а по-человечески, с живой тёплой женщиной.
Луна меня изводит. Глушат порошками, потому что невыносимо. Но весна — это буря и гвалт. Хотя, причём тут весна. Я всегда и во всём вижу неприличные образы и средства. Нынешние сезонные процессы в черепе снова далеки от размышлизмов. Конечно, я не маленький и не скован строгим религиозным воспитанием, в арсенале много вариантов, чтобы снять напряжение. Но не все предполагают возможность пощупать плоть противоположного пола…