В лютой битве пал. Телом плавил снег.
И вороний грай надо мной как смех.
Да по венам сталь усмирила спесь.
Как убогий хлам я без Бога здесь.
В прошлом счастья нет. Нет и в вечности.
Я пылал огнём, да навечно стих.
И теперь смотрю, как старуха клятая,
называясь Смертью, начинает жатву.
Все удары точные. С криком не восстать.
Мне могилой станет моя кровать.
Карпом без воды на осколки распадаюсь.
Это не сон. Я не просыпаюсь…
Туман отравленное молоко. Запретная страница всегда открыта, несмотря ни на что. Каждый день начинается с неё и заканчивается там же. Я не хочу видеть то, что вижу. Теряю контроль. Буквы о кольцах переселяются в череп перманентно, навечно, жутко и причудливо искривляя пространство плена. Красные сны, удушье, всполохи, демонические огни, долгие фейерверки тяжёлых искр после бешеного вращения зловещего калейдоскопа замыканий, звериный вой в охриплой темноте, стремительное расчеловечивание души. Начало лютой войны.
Июль, июль, июль во тьме… Тринадцатого числа я сказал L*, что «три за пять — это скоро», имея в виду, что скоро всё закончится навсегда. Только сейчас я увидел, насколько невнятно предупредил о приближающейся к реальности горючей горизонтальной линии в графике пёсьего сердцебиения… С увеличением дозы не сосредоточиться на нюансах, чтобы записывать сиюминутное яснее. Сам печалился о недосказанности и сам же говорю вслух неполные фразы… Поди догадайся, что я имею в виду… ( Н* права насчёт меня, когда замечает лишнюю болтовню всуе и скудноту поясняющих букв в общедоступных диалогах. «Граждане не понимают, о чём ты. Выражайся конкретнее. Лень тебя разгадывать. Лучше промолчать в ответ.»
Фиолетом туманы рисуют границы реальности.
На размытом слезами дождей тротуаре города
пропадаю потерянным псом навсегда без вести,
с битой шкурой, в плену злого голода и холода.
Я по собственной воле сбежал от хозяина строгого.
Мне свободой нажиться бы вдоволь, пока ещё силы есть.
Мне забыть бы дорогу к дому владельца моего
и остаться под небом, дышать кислородом здесь.
Просыпаюсь. Новое утро в отравленной комнате.
Я напрасно бредил открыто о том, как побегу.
Снова снилось звёздное небо. В кромешной темноте
умираю в постели, на вымышленном снегу…
