Ко мне не приходят счастливыми…
Я магнит для мятущихся букв…
для печалей, не помнящих радость…
Когда ты был рядом со мной, мой друг,
где же счастье твоё скиталось?…
Я магнит для мятущихся букв…
для печалей, не помнящих радость…
Когда ты был рядом со мной, мой друг,
где же счастье твоё скиталось?…
Определённо, они меня воспитывают… Только, кажется, получается плохо…
Сегодня с утра успел принять завтрак и после ничего до обеда не помню, потому что спал. Потом тихие разговоры за столом, которые я слушал издалека, как в тумане. Попытка возразить и затемнение пространства… Совсем недавно открыл глаза. Вокруг всё мятое, лицо солёное, влажное тело… Оказалось, Н*, оставив спящего меня на М.В*, поехала до аптеки. М.В* так и сказала для Н*: «Как будто ждал, что ты за порог.» М.В* маленькая безоружная женщина, а я при ней, не просыпаясь, начал метаться горизонтально и выть, бешено заворачиваясь в постельные принадлежности, как в кокон. Сам я ничего такого не помню. Только размазанное возвращение: плывущий потолок и мутные лики сквозь солёную воду; знакомые женские голоса вдали; тяжесть в груди неимоверную помню, прямо посередине, камень, затрудняющий дыхание; сердца стук, очень громкий, оказавшийся в черепе почему-то; хаотичные прикосновения ко мне, затем последовательные и укол, может быть, не один, или от смуты в сознании чудилось, что всюду вонзились иглы, отчего даже вскрикнул… это стыд…
В* уехал на следующий день после моей щенячьей подлости… Вероятно, он относится ко мне снисходительно. Каждый раз здоровается так, словно видит меня впервые и ничего обо мне не знает…
Когда он исчез, я вздохнул глубже. Н* всегда замечает, что часто от разрешений любых ситуаций в мою пользу, у меня начинается бред величия. Это опасное явление. Из-за него я многократно терял правильное для меня отношение к реальности, впадая в эйфорию маленького победителя. Многократно был наказан за это болезненными последствиями такой временной, но слепоты. Почему-то всё повторяется вновь и вновь. Теряется внутренний контроль, я глух к морали и благородству, во мне нет добра. Битая гордыня, алчность, гнев…
Ещё, в чём я не могу понять себя: мутация агрессии… Когда меня загоняют в угол и начинают душить руки Отца, я не нахожу в себе сил к сопротивлению, задыхаюсь, падаю ниц, сдаюсь и на всё согласен… Если в том же углу на меня нападают другие руки, я могу вскипеть фамильной кровью и стоять насмерть…
Тогда внутри пугающие ощущения. Вулканические вспышки и сотрясения земли, затмение света чернотой свинца ливневых копий, зарево, молнии правят…
Странное чувство… Я почти уже сделал ещё один важный шаг, но Он, Богомол, пробудился и закрыл меня собой, защищая. Я ощутил явно — холод близко…
Я не могу выносить В*. Даже слышать о нём не могу. А когда он оказывается рядом, моя голова начинает судорожно генерировать такие картины, от которых тело покрывается испариной и перестаёт слушаться, я погружаюсь в морок и реальность замазывается новыми пятнами, достойными страшного суда.
— Зачем он приехал?…
— Просто приехал. А в чём дело?
— Пожалуйста, Н*, пусть он уедет отсюда… пожалуйста!…
— Нам «творожник»?
— Да! Вокруг плохое и трудно дышать! Пожалуйста, Н*, пусть он уедет!…
Мы поговорили немного. Н* думала, что я боюсь, как бы В* не оказался свидетелем, если мне вдруг станет дурно до криков или других падений моего ума в пропасть. Она думала, страх в том, чтобы не справиться со злом при посторонних. Но всё не так. В* провоцировал моих бесов одним своим явлением и сам мог стать катализатором моих реакций. Он видится в обрамлении теней, шёпот их многоголосья твердит только слово «ОПАСНОСТЬ!». Центр мишени должно остановить. Он крадёт мою опору, моё спасение, мой якорь, мою надежду, что будет меньше боли, чем с другими, моего Хранителя. Он крадёт Хранителя! Это МОЁ! Он крадёт моё! И я его ненавижу. Я ЕГО НЕНАВИЖУ!!! Он хочет отнять Хранителя. Он хочет её! Он хочет отнять у меня Хранителя! ХОЧЕТ ОТНЯТЬ! Хочет забрать её! Я ЕГО НЕНАВИЖУ! ОН ВРАГ!!! ОН ВРАГ!!! ОН ВРАГ!!!!! !