Листам, блокнотам, тетрадям…

Мои бумажные альбомы уже не требуют пощады…
И раны в них и переломы… непревзойдённые преграды…
Мои болезненные крики пылают, а страницы святы —
они чернильным когтем диким обезоружены, распяты…

По белым волнам присмиревшим, по белой девственности снега
струится черень, окропляет следами слов стального бега…

Горстями буквенных созвездий швыряю в космос интровертный.
Я до костей собой изъеден.
Пихаю в рваные конверты обломки памяти
и болью делюсь с бумагою альбомов,
пропитанных до корки солью… от ран моих и переломов…

Что-то вдруг… захотелось высказать…
Лежат бедные, искрашенные вязью по диагонали… рваные края…
Я люблю их. В них прячусь от боли. С ними не так одиноко… не так страшно…
Бежишь на свет из сумрака, бежишь по вьющейся тропинке букв, падаешь, поднимаешься, бежишь… В грязи, в крови, в пыли, во зле… На свет. На свет!

А я сейчас встаю и хожу. Да! Сам! Сносно. Качает, но это от примесей в кармине. Это пройдёт… скоро… может быть… До того как начнётся заново…
Сегодня в зверинец возили. Они там никак не могут решить, когда закроют меня на весну. Из-за моего языка, изуродованного фарфором зубов, не могу глотать большой курс, значит, нужно ждать…
Мне всё равно…
Я слишком много сплю…
Лететь бы отсюда… Вверх… и в небо…
Там хорошо…
Там хорошо…