K* i* L* L*… Zero…
Несколько дней испытываю перепады настроения и какие-то взрывы желаний с последующим угасанием эмоций и мыслей. Так много хочется запомнить, но никак не могу разобраться в собственной голове, рассоединить все события и расставить аккуратно всё на полках памяти чувств. Хоть плачь. Непристойность, право же… Много раз собирался фиксировать будни, но в момент прикосновения к клавиатуре, атаковал сон и кисель в черепе вставал студнем, я цепенел и больше ничего не происходило… Сейчас я снова здесь и буду пытаться танцевать.
О чём хотелось бы… О чём думаю слишком долго…
Я чувствую себя виновным, когда не говорю там, где должен. Я вижу, где нужно, но не могу… из страха… Давно испытываю фобию с названием К*. Очень неоднозначная природа ужаса. Я бы хотел броситься навстречу, завить слова в кокон и законсервировать для себя это существо… навсегда… для себя одного… Но… Существо живое. У него есть желания и невыносимо горькая печаль, привкус которой источают редкие буквы… Я всё вижу… Я ем. Я рядом… Я Тварь. Онемевший призрачный пёс. «Зачем же вы так себя ненавидите?» — спросила она несколько лет назад… Я ненавижу себя. За неё и других… За прошлое, настоящее и будущее… Я ненавижу себя. За то, что эгоист, извращенец и трус. Ненавижу…
Ещё пожираю i*. Отдельная больная история. За всё время мы прикасались друг к другу ничтожное количество раз… Не знаю, с кем я сцеплялся внешними буквами меньше, чем с ней… Но то, что остаётся без видимых ответов, излизано и проглочено, исписано в черепе кипами ответных страниц и этот процесс не даёт мне покоя… Он продолжается и не отпускает… Здесь природа моей тишины имеет совершенно другой страх. Я боюсь раздавить… Странное слово, но, подходящее. Я боюсь сорваться однажды, загнать в перламутровый завиток до полного отсутствия голоса, а после накрыть собой и раздавить… Не пытаясь выманить или вытащить для слов… нет… Просто раздавить и безумно рассматривать смешение крови порезов на пальцах и серебра искрящейся пыльцы. Пусть панцирь после хрустит сахаром на зубах. Пусть с металлическим привкусом кармина, с солью, с болью, волшебством лазури. Раздавить в пыль и задыхаться. Вот, что меня пугает до неподвижности. Раздавить! И лишиться…
L*… Кажется, что говорили бы часто… Но мы молчим… Я не знаю причину притяжения, как не пытался подумать об этом, не знаю… Когда-то мне снилась раскалённая твердь земли, по которой я шёл, умирая от жажды… Шёл долго и был вечный огненный день вечности. Солнце равнялось смерти. Озеро. Маленькое полупрозрачное озеро с прохладой возникло на пути. Гладь воды тихая и манящая. На поверхности снежные бутоны и уже раскрывшиеся кувшинки невероятных размеров, как драгоценностями сверкали своими сердцевинами в росе. И я поддался искушению. Погрузился. Без церемоний. Это было приятно. Но пока я остывал и успокаивался, не заметил, как небрежно замутил воду, вздымая ил, совершая движения. И что я сделал дальше? Нет, не покинул временное пристанище. Улёгся на спину и, закрыв глаза, впитывал соки… Пока не впитал… всё до последней капли… Проснулся на раскалённой земле снова. Вокруг иссохшиеся глянцевые трещины ползли паутиной по очертанию мёртвого озера. И пепел в форме когда-то белых цветов рухнул, рассыпался на мириады невесомостей, а ветренный жар ударил мне в лицо, унося этот сон прочь…
…
L*… С ней я всё ещё пришибленный и не знаю, как реагировать на то, что у меня внутри, потому что не определяется точно, что именно внутри… То какофония, то мелодика без страха, то патологически фобическая тишь… Я отморозок…
И всё всегда заканчивается изоляцией…