Весело-весело встретим…
Рождество было незабываемым… на какой-то процент до послезастолья…
Бог уехал вершить. Вместо него прибыл Господин П* и это было очень странно…
— Ты неспокоен?
— Вы… сели на место Отца…
— Я пересяду.
Я в компании своего врача, Н* и М.В* настороженно ковырялся в еде и чувствовал себя гостем. Нет, не только «на этом празднике жизни», а буквально… вне дома… И мне это не понравилось. Никогда не нравилось. Когда Отца нет рядом на подобных, к слову сказать, прости меня небо, семейных мероприятиях, я теряю силу духа и ментальную опору, хребет, фиксирующий тело хоть как-то вертикально… Я теряю всё… и теряюсь сам…
Отвлечённые темы отвлекали плохо. Я думал о разном. Мне было одиноко и ещё очень страшно… Отвечая на вопросы, не мог заставить себя не представлять, что это будущее… Вот так: один, вне дома, с профессионалами и навещающей меня редко М.В*… [А могут и не позволить, не пустить. Могут подменить Н* на совершенно незнакомую суку, синячущую все следы от игл. Что угодно могут! Не убежать. Не спастись. Паника. Мысли! Мысли! Мысли! ВЫСТРЕЛ.] Тем временем М.В* выходила для перемены блюд, Н* помогала ей, а мне крайне больно и часто дышалось в моменты, когда господин П* смотрел на меня и улыбался по-особенному, нет, по-доброму, но от этого почему-то делалось жутко…
Не знал, как сдержать закипающую истерику. Вскоре «Остапа понесло» (с)…
Заявил в форме ультиматума, что не еду никуда. Следующие несколько минут привлекал внимание женщин, которое и так обострилось слишком. МЫ ГОВОРИЛИ! Даа! Экспрессивно! Чистосердечно! Господин П* не сторонник тех, кто при первом же акте ставит химическую заглушку. Мы успели наговориться. Или они наслушаться… Не знаю… Уже неярко помню… хорошо, что неярко…
Потом, как это ни банально, моё тело одним и тем же старым нехитрым приёмом всё же перевели в горизонтальное положение так глупо. Меня можно обмануть, когда теряю ориентиры, я ведусь на прянишный манок, сокрытый в сахарном голосе и уменьшительно-ласкательных интонациях слов, как делала та, которая уже не вернётся наяву… Они остудили хором и, пока я, не разглядев истину, рассопливился, резко опрокинули набок, да загасили перевозбуждение, влетев сталью в верхнюю половину нижнего мозга так что я только звучно вдохнуть успел… Финально разрыдался от этой жалкой картины, ослабив хватку, отпустил рукав Господина П*… В голове настала пустота. Рождество…
Это середина…
Успокоился немного, потому что лекарство отравляло кровь и не было никакой альтернативы, физической возможности подняться вновь, магнитила кушетка, не мог вырваться, кончились силы. Начались другие беседы…
Я прячусь от людей. Но очень неоднозначно. Кто пытался поместить марочный шкаф в коробку для нотобуко?… Вышло?…
Но в своих попытках я был воистину идиотически великолепен…
P.S. Теперь я запутался. Как ни крутись — больно. Санта, ты придурок. Или слишком циничный… Или я слишком придурок, чтобы пережить всё это достойно… Неужели они не понимают, как действуют на меня? И откуда они знают о ловушках, к которым я обязательно подойду? Я, чёрт возьми, не со временем, а От Природы Наркоман, Принимающий Буквы без остановки, с перерывом на фиолетовый сон, электричество или суицид. Я их вижу и жру! Это не вышибить из черепа ничем, кроме пули револьвера. А в меня со всех сторон снова стреляли копьями слов. Все попали. Даже те, кто не метил… Карамель > ошейник > удар > карамель > удар > карамель > удар > … Не бывает по-другому. И я опять ранен. Атракцион. Крадусь, чтобы получить дозу карамели…
Я понял. Я вкусил! Знаю, что после будет удар или пустое место. Нельзя так! Это жестокое обращение с животным! Я хочу покоя!!!
Спасибо, Эйс! Так кстати, что хочется вздёрнуться!